Человечество, делится на две части:

– те, кто верят в Бога – верующие;

– те, кто делают вид, что верят в Бога – верящие.

Эти части можно распространить на всех людей, не зависимо от вида и отношения к религии. При этом надо помнить, что Бог един, а дорога к нему у каждого своя. Помнить надо и о том, что Бог у каждого в душе (или в сердце), а значит у каждого есть свой храм – «дом», где обитает Бог. «Дом» этот, скорее всего, находится в душе, хотя то место, где она находится, до конца не установлено. Но я предполагаю, что именно в душе в силу того, что она не тленна.

Также верно и то, что сатана может в любой храм войти, нет ему ни какой преграды. Чувствуете то тонкое место в человеке? Через храм!

Храмы в мире есть совсем разные и не похожи друг на друга внешне, но они должны быть одинаковыпо своему духовному содержанию, так как суть религий примерно одна и таже. Ритуалы, обряды, антураж и прочее – разные, и должны быть разные, ведь они каждому индивиду из своей паствы определяют свою личную дорогу к Богу.

По своему обличию храмы бывают:

– у каждого человек – как бы бестелесные, они уходят вместе с их носителем;

– монументальные и не очень, строения из разнообразных строительных материалов, построенные на многие лета, если они не падут от вандализма или какой-то борьбы;

–созданные на один раз помолиться, упрощенные в своей конструкции, допустим такие, какие делают в Гане – собирают из палок каркас и натягивают тряпицу на них, расстилают на землю молельный коврик, ставят придорожные иконы в киотах.

На вопрос – Нужен ли храм, если Бог у каждого в душе есть? Отвечу так. С храмом в душе все понятно – в нем напрямую происходит общение с Богом, это есть самый короткий путь для молитвы.

Об остальных можно сказать следующее. Для того, чтобы человеку постичь мироздание, с уже переданными ему генетическим путем знаниями от предков, его отдают в школу. Он там постигает азы и получает дальнейшее развитие, а дальше по потребности и … пошло, поехало. Процесс обучения дополнительно также помогает разбудить знания предков, проявить их и обогатить.

Так и с верой. При рождении каждый получает частицы Бога – веру, любовь, совесть, то есть то, что делает человека человеком. К какому индивидуальному пути к Богу его приобщат, зависит от многих факторов. Вот здесь то храмы играют свою нужную незаменимую никем роль – не подменяя собой Бога, не упрощая индивидуального пути каждого, они помогают человеку стать индивидуально верующим (совершить переход от верящего в верующего), а также произвести единение его, как индивидуально верующего, в целый верующий коллектив. Последнее особо важно для создания намоленного храма, как места силы. Очень хорошо это место силы работает в таком случае – когда человеку плохо в жизни. При этом люди стараются идти за помощью к Богу.

Есть еще один путь в создании места силы с помощью молитв – отшельничество. История человечества изобилует яркими примерами отшельничества. Отшельники, уединялись для создания своего индивидуального, внешнего храма. Если посмотреть на ушедших в такое уединенное служение Богу поближе, то можно увидетьу них одно общее качество– эти люди обладали неимоверной высокого уровня внутренней положительной энергией. Они могли самостоятельно создавать свои места силы. На месте многих из них потом создавались центры для объединения верующих в единое сообщество – монастыри, храмы. Созданные отшельниками места силы существуют в пространстве и времени самостоятельно без давно ушедших в новую реальность их создателей. На то они места силы.

Экспедиция

Экспедиция по северным местам подходила к концу. Ходили по заброшенным деревням. В них можно было найти много обычной старой утвари, детских игрушек, предметов быта, а иногда попадались иконы. Но иконы были уже редкостью. А вот старинная мебель, старые ухваты, цепы для молотьбы, чугунки, глиняные горшки, совки для муки, гребенки для пряжи, ложки, валики для стирки и для глажки белья, углевые утюги и еще непонятно для каких домашних целях изделия из дерева попадались. Где было пусто, а где и густо.

Заброшенные деревни были похожи одна на другую. Рубленные избы не пойми какого века смотрели на улицу и на все остальные стороны пустыми глазницами окон. Дома конструкцией послабее давно подгнили нижними венцами и висели на печках оползшими крышами, если бы не печки они давно бы распластались, проросли сорняком, и доживали бы свою жизнь догнивая в забвении, давая приют ужам и гадюкам. Несмотря на состояние срубов, изо всех домов дух человеческого жилья из них давно выветрился. А казалось в былое время, что жизнь и дома здесь были поставлены на вечно … ну на первые двести лет точно. А кроме того, возле деревень были конюшни, коровники и все сопутствующее для ведения такого хозяйства. Была работа, была жизнь, было счастье. Верили в хорошую жизнь настоящую и с надеждой в будущую, для нее и жили. Но ни в чем нельзя быть уверенным до конца.

Смены властей, государственных устройств и устоев, политических курсов как внутренних, так и внешних, привели к тому, что население из деревень выветрилось ветром перемен, а взамен него пришли мыши, зайцы, лисы и другая живность. Усадебные участки с некогда плодородной землей от обильного внесения в них конского и коровьева навоза первыми заросли бурьяном и лопухами. А потом пришла пора наступать на освободившееся пространство и лесу. Сначала робко попробовали заселиться березки, а как они принялись, то занесло ветром семя сосновое или еловое, осина начала отвоевывать себе свое пространство. Среди деревьев свои законы, своя жизнь. Откуда ушел человек из сельской местности жить в другое место, то вместо него деревья придут, зверье, птица заселиться. Свято место пустовать не будет.

Вот по таким местам ходила частная экспедиция в поисках уже сказанных предметов. Сколько смогли унести, столько собрали в рюкзаки и огромные сумки. Остановилась экспедиция в жилой деревне и даже с электричеством (когда-то было здесь отделение колхоза). Тоже не ахти какая от прежнего масштаба деревня осталась, но всё же жилая. И даже ребятишки были. Целыми днями гоняли они вдоль да поперёк деревни от нечего делать, а делать и в правду было нечего. Ягоды бруснику, да чернику собирали, для клюквы сезон ещё не пришёл. За грибом походить можно, когда матка или бабушка погонит. А так что еще делать. Для оравы ребятишек экспедиция была вроде как будто произошла встреча с инопланетянами. Ведь жили экспедиционеры в ином, цивилизованном мире, не то, что они в голой природе. Экспедиция уходила утром и приходила к вечеру. Шибко хотелось мальцам пойти с ними на поиски.

Как-то уговорили ребята экспедиционеров взять их с собой в поход. Те, посовещавшись, дали им на это дело своё «добро». Радости у ребятни не было предела. Вышли всем коллективом после завтрака. Дело было летом, но ближе к осени. День не так уж длинен стал, а надо успеть прийти в намеченную географическую точку (место по карте «километровке» наметили), поискать, и вернуться. Проложили маршрут через лес и двинулись по азимуту. Долго ли шли, не очень ли, а вышли они к когда-то бывшей поляне, на которой стоял заброшенный скит. Сначала подумали, что пришли по назначению. Подсчитали – по времени не сходиться. А на карте то его и нет. Да и ладно.

Давайте и здесь посмотрим.

Дверь в скит висела на кованых петлях, но не закрыта. Само здание, срубленное из лиственницы, было на вид крепким. То, что мох был на стенах, не о чем не говорило – все было во мху. На верху крыши была маковка, крытая лемехом, с чудом сохранившимся крестом. Перекрестившись и с опаской, зашли все следопыты внутрь по очереди. Свет проникал в пространство скита сквозь запыленное небольшое оконце, да в незакрытую дверь. Глаза привыкли к внутреннему полумраку и после этого, они разглядели открывшееся пространство.

Убранство было простое – возле входа справа в углу стояла широкая лавка с нехитрой деревянной плошкой (наверно посуда), покрытая истлевшей не пойми от какого зверя шкурой. Впереди был иконостас, но пустой, только рамки глазели на вошедших. Приглядевшись, как следует, посетители увидели в углу, где иконостас стоял, небольшую кучку, также покрытую истлевшей шкурой. Подойдя к ней, один из смельчаков, перекрестившись, откинул шкуру и взору всех предстали аккуратно сложенные друг на друга, через дощечки-прокладки, иконы. Иконы были разные по размеру, но лежали как бы по порядку – сначала большие, затем поменьше и так далее. Что было изображено на самой первой, лежавшей поверх стопы, понять было невозможно. Копоть от горящих свечек, пыль времени, старость красок, простая грязь сделали свое дело с сюжетом – закрыли его.

Но то, что иконы лежали не хаотично, а по чину для сохранения их потомкам, не вызывало сомнения у опытных искателей (возникло такое внутреннее чувство). Уж очень они были уложены с большой аккуратностью – как будто кто их складывал, прощался с ними на веки. Может так оно и было … сейчас уже не узнаешь. Тот же смельчак, что скинул со стопы шкуру, перекрестившись, с трепетом в душе (всё же крещённые пришли) дотронулся до угла верхней иконы и … угол осыпался. Липовая доска от времени и воздействия внешних климатических факторов превратилась не в труху, а в пыль. Какой неведомой силой иконы держались в стопе остается загадкой. Но на всё воля Божья и сила молитв, совершённых перед ними. При обрушении края доски от иконы, из нее высвободилась та неведомая сила, которая держала левкас и краски на доске. А высвободившись сила проникла в души и тела смотревших, почувствовав в них благое намерение и чистоту помыслов, сила совершила для каждого из них свое таинство.

Весь коллектив стоял как зачарованный. Тревоги не было. Было чувство защиты. Молился ли кто, как мог, как знал и умел, или кто, как мог, мысленно погрузился в то неведомое время, но все сопереживали тому отшельнику. Тому, кто оставил это наследство, но все участники прочувствовали очень сильное воздействие, пришедшее откуда-то сверху. Выйдя из скита, экспедиция решила на этом остановить на сегодняшний день свое путешествие и не идти дальше. Знаки надо слушать. А это был знак.

Проложив путь назад к дому, тронулись в обратный путь. Все шли одухотворенные, только что не летели, от прикосновения к истории, к своему прошлому, не знаемому ни теми, кто жил рядом с тутошней историей, ни теми, кто приехал в эту прошлую старину с определенной целью. Но у всех было чувство, что они очистились, а у кого было недомогание – ушло оно. Душа каждого наполнилась новым, неведомы чувством света, доброты, любви и человеколюбия, чувством, что он приобщился к чему-то высокому, ранее неведомому. Правда никто не решался сказать самому себе и друг другу об одном – он приобщился к Всевышнему!

Возвратившись домой, уже в своих семьях, за ужином ребята рассказали о своем путешествии и своих чувствах, появившихся от посещения скита. Родители слушали охотно, но везде признали, что ничего никогда они не слышали про тот скит, а также о том, кто там был в отшельниках. Одна из бабушек с трудом вспомнила, что ей будучи маленькой, её бабушка, рассказывала о том, что пришёл в их края человек.

– С виду был благообразный, глаза голубые, волосы светлые. С бородкой длинной и пострижен как барин. Но не как барин характером он был – добролюбивый, не злой. Поселился он один, а где не знали, да и не к чему нам это было. Как он появлялся в деревне и как исчезал, мы не знали. Это происходило всегда внезапно. Если кто болел, то он лечил такого, накладывая руки на больного, или гнал лихоманку молитвой. Кому надо было помочь словом – всегда беседовал. Тому легче становилось, целебное видать было слово у него. Ничего он у нас не просил и небрал, как и где он жил я не знаю, а может и не помню.

Члены экспедиции вечером за столом решили остановиться в своих поисках и собирательстве, того, что насобирали вполне достаточно. На худой конец можно и на следующий год приехать. Утром с самой рани с тем, что нашли, они уехали.

Молва о том скиту и о том, что внутри него есть сильные иконы, быстро разошлась в окрест деревни. А там и далее, и еще далее … Информацию не удержишь. Сезон наступил такой, что в те края не проедешь не пройдешь. Дождь шёл почти каждый день, раскисла грунтовая дорога, ведущая в деревню. А там уже и зима пришла. Как будто сама природа оберегала тот открытый людям безымянный скит, дабы никто не смог приблизиться к нему. Но это только предположение.

 Компания

Как только наступила летняя пора и появилась возможность приехать в деревню, где жила экспедиция, тут же приехали жаждущие. Приехала компания из трех человек на чёрного цвета машине-джипе. С народом они были немного надменны. Пускать на ночлег их особенно не хотели за их гонор и заносчивость к местным жителям, что в разговоре проявлялся. Нашлась одна бабушка подслеповатая и глуховатая, которая жила отдельно, а для разговора и выспрашивания у нее примет по тому скиту и ежели ещё что, то совсем непригодная. Пустила она троицу на житьё. У неё они и заночевали, всё же не в машине. О чём и как говорили они между собой, хозяйка избы не знала или не помнила.

Утром компания стала искать мальчишек, которые ходили с экспедиционерами. Нашлось трое из пятерых. Двое в тот год были на каникулах у родственников и уехали по окончанию лета в город. А в этом году ещё не появлялись. Да и тех, кого нашли было достаточно.

Начались расспросы ребят откуда выходили по маршруту, куда шли, какой маршрут, как скит выглядит, долго ли шли. Ребятишки, что помнили то и рассказали компании. Эти трое искателей предложили родителям за деньги ребят отпустить с ними, чтобы сопроводили они компанию к скиту. Родители увидев купюры конечно же дали добро на путешествие. А потом, машина же их здесь будет стоять. Вроде как с надёжой!

Путешественники за околицей встали на ту точку, откуда началось путешествие той экспедиции по маршруту к скиту. «Черномашинники» проложили трассу движения до заброшенной деревни – конечной точки маршрута, как и у той экспедиции. И пошли. Шли они вроде по приборам не откланялись, а все никак не показывался тот скит. И по времени уже два маршрута отмахали, а ни заброшенной деревни, ни скита … никак к ним не могли выйти. Уже начали они сомневаться в достоверности данных, сказанных ребятами. Но тут заметили, что они по кругу ходят. Вроде приборы навигационные показывают, как надо идти, а в результате выходит, что всё время ходили они по кругу. Круга три намотали и чуть ли не по своей же натоптанной тропе. Зло стало копиться в их речах. На ребятах хотели выместить. Но в этот момент, как хотели ребят подзатыльниками, да тумаками наградить, появился среди деревьев вид скита. Остыли искатели и пошли спешно к нему.

Дверь в скит висела на кованных петлях и не закрыта. Ребята в скит заходить отказались. Их и не заставляли. Приготовили «черномашинники» сумки большие и глубокие. И к двери. Двое вошли за дверь, а третий стоит ногами перебирает, а внутрь не идёт. До земли протер своими кроссовками траву нескошенную перед входом. И остановится не может и вперёд идти не может. Коллеги его стояли смотрели на его «кочевряжинье», плюнули и вошли внутрь скита. Через минуту они вышли из-за угла скита совершенно обалдевшие от случившейся телепортации. «Кочевряжильник» не останавливался, но по лицу его было видно, что ему чуть-чуть и он с ума уйдёт, но «кочевряжиться» он не прекратил. Двое ходоков опять подошли ко входу в скит и снова вошли внутрь. И снова через минуту они появились, но только уже из-за другого угла. Они через силу и видно, что не по своей воле, подошли к своему извивающемуся подельнику. Каждый встал возле него и с разных сторон, образовав фигуру типа упряжки – «птицу тройку». Так же, как и коренник, пристяжные забили по земле своими обутыми в кроссовки ногами. Троица имитировала нетерпение коней перед скачками.

Проводники стояли поодаль, умирали со смеху и на подмогу не спешили. По какой-то невидимой и неслышимой команде «тройка» с подскоками поскакала внутрь скита, даже не помешал им узкий проход, который как бы пропустил скакунов без задержки. Дверь захлопнулась. Наступила полная тишина и из-за скита как уже было никто не вышел. В этот момент ребята прекратили смеяться и немного испугались, прижавшись друг к другу. В голове их мелькнула мысль о том, как бы уже быстрее вернуться домой.

Время шло, вокруг стояла тишина. Из скита тоже не было никаких признаков жизни. Вдруг дверь распахнулась и из внутренностей скита стали выползать на коленях охотники за святынями. Очередность их появления на свет Божий не так уж и важна. Важен был их вид!

Это были совсем другие люди. Они светились раскаянием в своих грехах, лица были не злы. При обращении к ребятам, слова содержали любовь к ближнему, мягкость и человеколюбие. Вот так чудеса, да приключения! Огромные сумки, взятые для святотатства, были свернуты. Погладив ребят по головам, они, проявив милейшую заботу предложили им идти домой и незамедлительно – солнце то ведь клониться. Настроив навигационную аппаратуру, процессия пошла к месту жительства. Как ни странно, путь к дому оказался в два раза быстрее.

В деревне уже начали волноваться за ребят. Увидев возвращающихся путешественников, у собравшихся в кружок жителей, произошел единый вдох-выдох. Ребята разошлись по родителям. Троица предложила всем жителям деревни накрыть стол за их счет и отметить событие – возвращение их как людей в деревню! Отказываться никто не стал.

Из машины возвращенцы достали угощение – мясные и рыбные деликатесы, дорогую выпивку. Местные принесли кто что смог – соленья, вареную картошку, соленые грибки, моченую бруснику. Кто же ничего из еды не нёс, тот нёс посуду. Праздновать решили прямо на земле, расстелив предварительно полиэтиленовую пленку вместо скатерти.

Торжество началось. «Птица тройка» от выпивки алкоголя отказалась. К удивлению селян «кони из тройки» предпочитали пить колодезную воду, закусывать её вареной картошкой. «И правда, как кони! – мелькали мысли в голове заcтольников. Местные же радовались торжеству на всю катушку. Насытившись, столующиеся притихли. Теперь можно и послушать про путешествие.

Рассказ у них получился сбивчивый. Компаньоны начали рассказ с того, что пошли на поиски скита каждый со своей верой и правдой. Один в силу и гордыню свою верил. Другой алчный был и другим завидовал. Третий в сребролюбии мшелоимстве (болезненная такая есть – страсть к вещам) погряз. Одним словом – были все в грехах, как в шелках. Городские сказали бы так – как бы успешные по жизни. Таких ныне пруд пруди, куда ни плюнь – не промахнешься, даже сослепу.

Тут дедушка самый старый в деревне вставил свои «три копейки»:

– В любое место, а уж тем более святое, с Богом в душе надо идти. Богу деньги не нужны, он их не придумывал при сотворении мира то. Да в человека надо верить, как в творенье Божье!

После мудреных слов старца, рассказчики продолжили.

«Как дошли помним. А дальше, как будто выключатель в голове выключили. Помним эпизодами – один стоял и не мог вперед идти, мы двое зайдем и тут же на улице, зайдем и тут же на улице. Как очухались внутри скита не помним. Только похоже, что в голове у нас мысли многие поменялись, как будто после операции какой, но правда без вскрытия черепов».

На этом месте дедушка опять свое виденье вставил:

– Чтоб мысли сменить в голове то хирургию не деют, а новую голову ни в жисть не получишь, старой обходись.

Тут кто-то из застольников предложил тост «За здоровье!». Кто хотел, тот и выпил, и закусил. Тем самым смягчилась возникшая неловкость от слов деда.

После паузы рассказ продолжился.

«А мы потом почувствовали, что с другими головами стали. Точнее с начинкой их. И на мир мы стали по-иному смотреть. А чего еще сказать не знаем. Как и кто нам мозги сменил тоже не знаем».

Гулянка на том подошла к концу. Решили всё доесть и допить. Неизвестно, как завтра все сложиться, когда вот оно сейчас есть на столе. Насытившись, все разошлись по избам. Танцев не танцевали. Кто-то попытался дать голос в пении, но поддержки от провожатых не получилось и голос с песней сошел на нет.

 На следующий день с самого раннего утра троица укатила. Бабушке оставили денег за постой, а на прощанье и руку целовали. В бабушкиной избе, в углу красном висела красная икона. Хозяйка постоя потом у колодца товаркам рассказала о том, как они на коленях в слезах просили простить их за грех мыслимый. Уехали тихо, как люди. Даже копоть машина не оставила. И след их простыл.

Я лежал с закрытыми глазами осмысливая прошедший ночью яркий, смысловой сон. Наверное, именно для таких целей в качестве основных и должен служить любой храм. Ведь есть грехи, человек слаб, искушений вокруг полно. Понятное дело, что мозги могут и не сдюжить со всеми искушениями и в грех впадешь. Мало покаяться, надо вытравить мысли о слабости к соблазну, а сели есть, то помочь со стороны голове страждущего. Ведь как дедушка сказал:

– Чтоб мысли сменить в голове то хирургию не деют, а новую голову ни в жисть не получишь, старой обходись.

Как-то раз видел я обряд изгнания беса. Делали его в Воскресенском соборе Новоиерусалимского монастыря, в пределе, где останки патриарха Никона лежат. А вот чтоб зашел человек с одними мозгами, а вышел совсем с другими, наполненными мыслями Богоугодными, такого не видел. Не знаю о существовании такого храма.

А хотелось бы!

 Спасибо, что дочитали до конца! Буду, премного, благодарен за лайки, репосты и комментарии. Заходите еще и подписывайтесь на мой КАНАЛ в Дзен!