У знаменитого художника К. Васильева, трагически погибшего при невыясненных обстоятельствах, есть последняя его работа. Она не имеет авторского названия, оставшаяся стоять на мольберте в день его ухода на небеса.

Не моя задача описывать её, атрибутику и знаки, заложенные в сюжете. Для этого есть критики, знатоки, эзотерики, любители и прочие, кто пытается поелику возможно расшифровать её смысл.
Я о другом. О её участие в моей жизни.

«Знакомство»

– Куда бы нам в воскресенье съездить? Чтобы было интересное и само место … Да с пользой для души! Про тело говорить не буду. Для тела я и без поездки найду тут … Или здесь … Или там … Хааа хаа – произнёс мой друг Виктор.
– Хорошо! Я посмотрю, что у нас на фирме предлагают. Комсомольцы нашего комплекса регулярно к выходным что-то да предлагают существенное – ответил я – друг Виктора.

На доске объявлений «Комсомольского прожектора» висело одно объявление, а точнее бумага приблизительно формата А5, на которой было что-то написано крупным и не очень шрифтом. При тщательном ознакомлении с текстом выяснилось такое предложение.
Объявление приглашало посетить выставку художника К. Васильева, которая проводится с такого-то по такое-то время, в картинной галерее усадьбы Гребнево. А сама усадьба находиться недалеко от города Фрязино. Далее шло описание маршрута, а также то, как добраться до усадьбы своим ходом. Личных авто в то время было не так уж и много.

В это же самое время (совпадение … или?) журнал «Молодая гвардия» опубликовал статью об этом малоизвестном в те годы художнике и немного репродукций, сделанных с его работ. Этот номер журнала каким-то чудом оказался у нас в отделе. Глядя на опубликованные репродукции (пусть и не самого высокого полиграфического качества), возникало чувство безумного великолепия и глубокого проникновения в душу, начиная с первой и до последней работы. Правда, это чисто моё мнение, ни на что не претендующее.
Вся добытая мной информация была выдана Виктору. А журнал тот мы всё-таки купили. Всё вкупе повлияло на быстрое принятие решения для начала нашей поездки в Гребнево.

Дорога до станции Фрязино, а от неё далее до Гребнево, изобиловала многочисленным общественным транспортом и пересадками с одного на другой. Мы все их вытерпели.

Несколько слов об увиденной нами самой усадьбе, конечно же, на тот момент времени (прошлый век, 80-е годы). Нам запомнился обширный липовый парк, правда, в упадке. Сохранившиеся усадебные постройки, в том числе и здание, в котором была устроена выставка, не поражали своей ухоженностью.
Единственное, что впечатлило наше сознание, так это «завершие» купола усадебного храма – Ангел, держащий Крест!

Увиденная картина упадка, скажу прямо, не в лучшую сторону повлияла на наши чувства, ожидавшие и жаждущие прекрасного.
Посещение выставки, в соответствии, с висящей на стене афишой, проводилось только группами с длительностью её осмотра не более 45 минут. Мы включились в общество, сформированное возле входа к галерею из люда, ожидающего начала осмотра и прикосновения к прекрасному.
То, к чему мы должны были прикоснуться, согласно всё той же афиши, было взято и выставлено из коллекции матери К. Васильева.
Двери раскрылись. Вся развеска работ была осуществлена в одном не очень большом зале. Магнитофон с текстом о самом художнике и его работах запушен на воспроизведение.
Далее сами со своей головой и душой!

В зале кроме магнитофонного голоса иных шумов не было. Никто меж собой ни о чём не говорил и не обсуждал. Все работы поражали до немоты. «Жуков», «Нашествие», картины на военную тематику. «Встреча у колодца», работы, содержащие бытовые сюжеты с северными мотивами и с мотивами из былин, сказок. Портрет сестры, автопортрет с шандалом …
И вот та работа, что навсегда запечатлелась в голове и душе, врезалось, накрепко «впечаталась» в память – «Старик с филином»!
По моим ощущениям Старик с филином, хоть и был на картине, но он был живой … На мой взгляд, я так почувствовал то, что часть души К. Васильева находится и живёт в образе Старика. Хотя, кто знает, что такое душа, а также то, где она может находиться, а где нет.
Перед картиной стоять можно было бы очень долго, но сеанс нашей группы истёк.
Уходя из зала у меня было такое ощущение, что она стала частью меня самого.

В процессе обратного пути до дома, мы говорили мало. Частично вспоминали увиденные работы на выставке. Но для глобального обсуждения надо было всё переварить, осмыслить. И ещё – слова не всегда есть уместны.
Что изменилось в жизни Виктора от той встречи, я сказать не могу. Мы больше не возвращались к этой теме.

«Проявление»

Как бы можно и остановиться на таком впечатлении.
Жизнь продолжилась в том же ключе и шла таким же чередом, каким шла. Эту работу сменила другая … И в другом месте. Суть деятельности раскрывать не будем, но её сфера по сути не изменилась … Только новая стала более интересная. Но и это не есть цель этого повествования.
Работать приходилось много, интенсивно, в пересечении со многими интересными людьми. Напряжённый труд отвлекал голову от воспоминаний о Старике. Его образ вспоминался всё реже и реже. Конечно, из памяти он никуда не ушёл. Только жизнь моя стала иная.

Настал в ней очень существенный, судьбоносный, но не бытовой и не рабочий, момент.
Можно задаться вопросом – «Какие же моменты есть в жизни судьбоносные, если они не относятся к работе и быту?». Ответ будет такой – «Серьёзная болезнь!».
Болезнь всегда даётся чтобы подумать … О чём? … Да обо всём и принять нужное судьбоносное решение! Степень обдумывания и принятие такого решения зависит от поставленного правильного диагноза от чего лечить, а также длительностью этого самого процесса.

Настал такой момент и для меня. Он был у меня с проявлением, как говориться – «по полной». Значит выходило так, что и мне выпало то, что надо будет принимать серьезные решения. Но это потом, когда «лихоманка» отступит. А сейчас всё шло к серьёзному кризису в здоровье телесном, которое, как известно, связано и зависит от здоровья духовного.
В любой болезни всегда наступает кризис ... У каждого он индивидуальный, как его организм … Наступил он и у меня … Только очень в необычном проявлении.

Я знал, что температура у меня «зашкаливает». Есть пищу я практически никакую не мог. В совокупности этих факторов организм мой таял. Однако врачи никак не могли определить мой диагноз. Когда мне сбивали «градусы» я пребывал во сне или забытьи.
Спустя неделю нахождения в больнице и в один из таких эпизодов моего пребывания в забытьи, произошла нечаянная встреча. Совершенно неожиданно предо мной лежащим стоял, а точнее висел в воздухе Старик – ликом он был именно тот Старик. Только одет он был не так, как в сюжете на картине, а именно в овчинном тулупе, а в белую рубаху до самых пяток. Его волосы, лик да всё, было чистейшего белого света.
Он сказал мне (голос звучал прямо в голове, а не в ушах) ¬ «Я у тебя забираю, а тебе даю вот это!». Он оставил мне большой меч белого цвета. На мой вопрос о том, что я с ним должен делать. Он промолчал и исчез.

После такого визита по утренним измерениям моего состояния, выяснилось то, что оно начало улучшаться. А врачи утром, чуть позже, на основании полученных результатов моих всесторонних анализов, поставили диагноз. Он был необычным для современности, но, однако, он был.
Лечение оформилось в целенаправленные действия. Как показала дальнейшая жизнь – оно было вполне успешным для моего выздоровления. Но опять же – это тело.
Душа же, когда наступило облегчение в голове, позволяющее плодотворно думать, приняла решение жить и строить новую деятельную жизнь, иную, отличную от той, что была и существовала.


Как показала моя дальнейшая жизнь – это решение оказалось правильным. Мало того, также сложились многие обстоятельства для осуществления поворота жизни на иную стезю.

Об иной и новой стезе можно сказать метафорично – «С небес на землю!». С одним условием – дела «земные» оказались очень необычными и тяжелыми в психологическом плане … В прямом и переносном смысле. И творились эти дела далеко от дома. Творились они не один день, а месяцами в оторванности от родного края.


Коллектив из работников, коллег по земным делам, в количестве трех (вместе с мной) человек, ехал в «шестёрке» из Карабулака в Малгобек (Республика Ингушетия). Водитель, учитывая важность исполнения данного нам задания и жесткое время для его исполнения, выбрал короткую дорогу, которая пролегала через населенный пункт Верхние Ачалуки.
Конечно, эти названия обыкновенному человеку, незнакомому с географией Ингушетии, ничего не говорят. В лучшем случае может быть знакома минеральная вода, разливаемая в той местности, носящая одноименное название - «Ачалуки».
«Шеф» при езде по короткой дороге не учёл одного существенного факта. А именно – стоящей в республике погоды. Был заморозок с туманом на пару, которые вызвали гололед, что для «лысой» резины было очень и очень … А сезон стоял – декабрь. А местность, по которой шло шоссе – отроги горного хребта Северного Кавказа.

В Карабулаке в машину взяли знакомую местную женщину. Она села рядом со мной на заднем сиденье. Пока ехали по равнине, колеса бежали без «вывихов», вызываемых гололёдом. Нам надо было въехать на сопку, а далее по склону и … Мы можем быть недалеко от цели.
На сопку въехали «с грехом пополам». Не поймите прямо. Дорога на спуск по склону шла почти прямо и была пустая. Справа от дороги, вырубленная из скалы стена, слева – глубокая ложбина, но с покатым склоном. Отбойника по обочине перекрывающего возможность срыва в ложбину нет. На краях шоссе лежали небольшие кучки из снега, образованные когда-то при чистке полотна дороги.

Начали спуск на самой малой скорости. Как-то так вышло … причём внезапно, что сейчас, да и тогда, трудно сказать – «Почему «шестёрку» закрутило вокруг своей оси?». Траектория спуска направилась по пологой дуге, но в ложбину. При приближении к краю (или началу ложбины) я повалил женщину на дно машины и сам лег сверху, защищая её. Глаза пытались понять мелькавшую за лобовым стеклом картину нашего кругового движения. Но страха почувствовать я не успел ... И даже потом, а только жуткое любопытство – «Чем всё закончиться?».
В этот самый момент в моей голове проявился облик Старика. Глаза его были полны добротой и обнадёживали своим мягким свечением.
Краем глаза я заметил, а телом ощутил непонятный толчок в машину, да такой, что нас от края ложбины отбросило в другую сторону. На какую преграду машина наткнулась, чтобы изменить движение такой массы, сказать трудно, но это был факт.

Нас теперь несло в сложной круговерти на стену скалы. Это, пожалуй будет лучшее, чем катится по склону ложбины на её дно. В таком сумасшедшем вращении, мы успели увидеть то, что навстречу нам поднимается авто марки «мерседес». Только этого нам не хватало!
Нас сильно отбросило от края полотна дороги, и опять непонятно, от какой такой преграды, так как мы даже не коснулись стены. Теперь наша траектория была направлена опять в ложбину, но по траектории, прогнозируемой в голове, она проходила прямо через этот «мерседес».

Я опять повалил женщину на пол, и также закрыл её своим телом. Краем глаза я успел заметить то, что мы «подскользили» к встречной машине боком. Причем бока машин были параллельны. Затем мы «культурно» обогнули «мерседес», даже не коснувшись его и … Вот она ложбина! Но нас опять непонятным образом и в этот раз отбросило для движения в сторону стены скалы.
И в этот раз мы тоже не налетели на стену. А также вышло то, что рикошета в сторону ложбины уже не случилось. «Шестёрка» остановилась носом на подъём.
Облик Старика исчез!

Мы сидели в полной тишине. Затем наш коллектив в полном составе вышел из машины. Мы стояли и молчаливо курили. Затем все одновременно пошли к «мерседесу», который пытался одолеть гололёдный подъём.
Подойдя к нему вплотную, мы увидели, что в салоне находились двое взрослых и шесть ребятишек, которые были мал мала меньше.
Стекло со стороны водителя опустилось. Из салона мы услышали нам упрёк, высказанный спокойным голосом – «Ну Вы и ездите!».
Мы помогли подтолкнуть насколько можно буксующий «мерседес», до тех пор, пока он смог самостоятельно двигаться дальше.

Вернулись к своей «шестёрке». Развернули её капотом в сторону движения. Нервное состояние наше нормализовалось. Дальше никаких приключений не произошло. И даже когда мы возвращались в обратную сторону … Но, это было, уже по другой дороге.


В качестве одной из мер по урегулированию последствий одного из конфликтов, произошедшего на момент развала СССР, сопровождавшегося тяжелыми материальными последствиями, большими миграционными потоками, было принято решение в том, чтобы обеспечивать возвращающихся к своим руинам жилых домов, временным жильем в виде вагончиков бытовых.
Их доставляли железнодорожными составами на станцию Беслан (Республика Северная Осетия), а от грузового терминала груз надо было развозить автотранспортом по пострадавшим в конфликте населенным пунктам, запланированным для возвращения в них жителей к прежнему месту постоянного проживания.

Мне и выпала большая честь по решению такой непростой задачи, да ещё и при условии того, что это была зона чрезвычайного положения.
Я заказал автоколонну с платформами, для перевозки вагончиков и кран, для перегрузки. Все и всё было из одной воинской части. Технологию перегрузки и перевозки описывать не интересно, и не нужно.
Скажу одно – из-за отсутствия должного логистического опыта (да и откуда ему было взяться), перегрузка вагончиков с железнодорожных платформ на авто в грузовом терминале, затянулась и существенно.
А дело было в ноябре. Солнце закатилось за хребет Северного Кавказа и, было таково, а тут уже и фиолетовые сумерки. Световой день короток.
Но груженную вагончиками автоколонну удалось сформировать. И, как положено, мы отправились в путь. Самое время и уместно задать один вопрос – «А куда отправилась колонна в такое позднее время?». Вопрос этот будет уместен и хорош. А посему ответ на него будет простой – «А шут его знает!».
Водителям надо по любому вернуться в автопарк части, которая находилась в «спутнике» Владикавказа. Вот туда-то мы и поехали. При этом надо помнить, что мобильной связи, какая существует в наше время, тогда не было.
Колонна добралась до селения Чермен (Пригородный район Владикавказа). По первоначальной задумке и если бы было светло, то разгрузиться мы должны были на окраине именно этого места.
В середине Чермена была дислоцирована военная часть, возле которой я остановил колонну. По крайней мере, отсюда я смог бы позвонить в штаб Временной администрации в зоне ЧП, в которой мы все числились, как сотрудники.

Представившись дежурному с показом удостоверения, я высказал просьбу связаться с нашим штабом и уточнить, что же дальше делать с грузом.
Выйдя за территорию части к колонне заметил, что вокруг неё начинают «кучковаться» местные жители. Также будет уместно уточнить, что это была часть селения, где остались жить одни осетины.
Другая часть, где жили ингуши, была виртуально отделена. Там была своя милиция из Назрани (Республика Ингушетия). Оба народа не пресекали эту формальную границу. Их там по любому ждала … Не будем об этом.

Но, вернёмся к колонне. Народ прибывал и прибывал. Становилось более шумно. Шум начал переходить в крик. Я ждал решения из штаба. Вышел дежурный и передал мне решение. Груз надо на ночь завезти на территорию части.
Ворота открылись. Первая машина направилась в них. Тут собравшихся словно «кто включил». Они стеной со злобным ором, а при некоем приближении почувствовался свежий перегар, держа что-то в руках, как оружие, стали окружать меня и отдельные машины.
И опять в этот самый момент в голове явился образ Старика и белый меч! Страх у меня от таких образов не появился.

Первая машина не смогла заехать в часть. Вагончик своей крышей цеплял какие-то провода связи. Толпа, почувствовать нашу заминку, озверела совсем. Дежурный поднял караул «В ружьё!». Как только солдатики окружили колонну, озверевшие жители отступили, но не разошлись.
Провода подняли выше. Первая машина свободно въехала на территорию. Толпа, опять крича, начала свой натиск на вторую машину. Глядя на идущую толпу, я заметил, что они при определённом приближении упираются в невидимую преграду по всей линии противостояния. Ещё было такое ощущение, что это была хорошо спланированная с той стороны акция. Народ мужского пола был в подпитии и с камнями, с палками, накрученный чтобы творить зло. Другого оружия видно не было, но и не надо забывать, что было темно.

Заехала и вторая платформа. Со стороны бушевавших жителей всё опять повторилось. Караул опять был поднят «В ружьё!». Так повторилось в итоге шесть раз, пока весь груз не разместился под охраной части.
Мне дали «газон» для доставки меня к месту, где жили все представители федеральных органов. Как только я отъехал, облики Старика и меча – мои обереги – растворились.
Через Чермен мне приходилось много раз ездить, в том числе с грузом. Но такого я больше не встречал.


Размышляя о тех событиях, я прихожу к мнению, что Старик был мой земной Хранитель! В дополнение к моему Ангелу Хранителю, данному от небес. Обсуждать этот смысл я не вправе. Но однозначно знаю, что мне стало не хуже.
И для себя я понял – Старик приходит ко мне только в критических ситуациях. В каких-то сложных бытовых, житейских делах, событиях, связанных с отношениями, он предпочитает не проявляться. А это уже прерогатива Ангела Хранителя.

Есть ещё один вопрос – «Почему он был в человеческом облике? Теология же говорит нам о том, что у каждого из нас есть Ангел Хранитель! Но он бесплотный, вечный и не имеет лица, как такового!».
Ответ, я думаю не сложный – «Человек легче воспринимает посланца небес через облик себе подобный! Бесплотный облик можно и не увидеть!».

А. Коро, август, 2022 г.