Невидимая жизнь.
на Admin / 72 Просмотры
Часть I. «ЗАНЕСЁННЫЕ ВЕТРОМ»
В новое время появилась новая аббревиатура такого типа ГБУЗ … ПБ (здесь еще должен быть номер, но номер этого самого ГБУЗа для дальнейшего изложения роли не играет). Первые четыре буквы раскрываются без особого труда, а вот «…» обозначает территориальную аббревиатуру субъекта страны. То, что касается последних двух, то нормальному человеку трудно сразу расшифровать. А ларчик просто открывается – это психиатрическая больница! Ни много, ни мало.
Если немного пофантазировать, то можно для этого самого ПБ и девиз сочинить.
Помните, что написано у великого классика Л.Н. Толстого – «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».
А если перефразировать эту истину, то для применения её к ПБ получится примерно такое в первом приближении – «Все пациенты ПБ счастливы в ней одинаково, каждый пациент в своих мыслях несчастлив по-своему!».
Главврач ГБУЗ …ПБ Ба…ов стоял у зарешеченного окна в своём рабочем кабинете и смотрел через него во двор подведомственного ему учреждения. Доктор думал.
В ближайшие дни, согласно поступившей официальной информации, ожидалась высокая комиссия. А что это за комиссия, по какому вопросу, какой её уровень – не было известно ни чего. Комиссия она и есть – комиссия. Их в жизни ГБУЗ …ПБ перебывало не мало, да Бог миловал всех, что медперсонал, что пациентов.
В момент раздумий главврача, глаза его отвлеклись ими увиденным. За ними и сам мозг переключился, на вот такую следующую картину. Во двор больницы въехала машина с бортовым кузовом, в котором сидели люди в одинаковых фиолетовых пижамах, имевшие на куртках темные воротники и манжеты. То привезли пациентов, задействованных на уборке урожая в соседнем колхозе. Иногда такое практиковали, когда колхоз обращался за помощью в ПБ, обычно для уборки овощей. Для сельхозработ отбирали самых спокойных – в основном из среды алкоголиков. Остальные пациенты для процветания колхоза не подходили. А ещё была польза ГБУЗ … ПБ от такой оказываемой им колхозу помощи – колхоз поставлял бесплатно в ПБ немного овощей.
Машина остановилась в центре двора и из кузова на землю, как горох посыпались вернувшиеся работники. Лица их были красными от ветра и солнца, глаза, если таковые можно было рассмотреть, излучали радость. Не каждый день такое бывает в их жизни – выезд за пределы границы ПБ.
Некоторые из коллектива вернувшихся сразу отправились в ларек, стоящий в уголке двора. Конечно, ничего такого для «обмывания» успешного завершения сбора урожая в нем не продавалась, но традиция вещь сильная и сидит в крови у населения, что у здорового, что у душевнобольного. От традиций еще не придумали, как лечить. В основном лечат от последствий соблюдения традиций. Тут будет уместно вспомнить размах гульбы, принимаемый при соблюдении традиций, который определяется внешними обстоятельствами. В данном случае это были больничные стены, ассортимент ларька, снисхождение медперсонала, наличие в пижамных карманах наличности.
Последнее, наверное, самое труднопреодолимое препятствие в силу того, что родственники, находящиеся по ту сторону этой жизни, не часто баловали родню, находящуюся по эту и ведущие невидимую и неведомую им жизнь, своими передачами им наличных денег. Что-то из съестного – пожалуйста, а вот деньгами – нет. Мол, как мёртвым, так и психам, деньги ни к чему. Хотя, мертвым на «проезд» на домовину бросают всегда.
Доктор видел, как в ларьке пациентам продали сладкие напитки и еще кое-какие пачки, как потом отоварившиеся сели на лавочку возле клумбы с чахлыми цветами, как они по привычке совершали ритуал – «чокнулись» бутылками с газировкой, понюхали печенье после выпитого, а потом ещё надо было поговорить – они и говорили. Вроде, как и приобщились к той бывшей жизни.
Доктор до конца просмотрел эту картину, но к своим прежним мыслям возвращаться не стал. Что думать про эту проводимую треклятую проверку, он не знал. Думай не думай, всё одно. Надо работать и без оной.
«Благодатная почва»
Больница жила своей жизнью, как ей предписывали постановления власти, приказы министерств разного уровня, собственные приказы. Больные лечились от помешательства, врачи лечили пациентов и думали, как бы им самим не попасть в разряд пациентов. От такого перехода никакие важные бумаги не уберегут. Правда, это уже иная история.
Вокруг обозначенной земельным кадастром и забором, обустроенной территории больницы, бушевали страсти и стихии, вызванные переменами в стране, а именно – развитие демократии, борьбой за неё, борьбой за власть, за попадания во власть, за удержание в этой власти, за ресурсы страны, за деньги … и многое еще чего такого. А если сказать одним словом – «воевали» за доступ к материальным благам, дающим сытость.
А внутри территории ПБ никто ни за что не боролся. Всем всего хватало. Врачам поле деятельности для реализации клятвы Гиппократа, пациентам – условия быть в своём ином мире, а точнее в неведении. Можно даже сказать, что ПБ это было Государство в Государстве. Такие государства у содержащего их Государства все были на счету. Согласно этого счёта, а также уровня значимости лечебного учреждения, все ПБ имели присвоенную им нумерацию – первое … пятое … десятое … и так далее.
Но как-то так получилось, что ветер перемен, бушевавший вне ПБ, породивший указанную борьбу во вне её, занёс те пагубные семена вольнодумства вовнутрь ПБ. Конечно, никаким куполом этот «оазис» не накроешь и полную изоляцию этого «оазиса» не сотворишь.
Сами понимаете, что занесенные ветром семена, да посеянные в подготовленные головы, быстро принялись и дали свои ростки. Началось построение демократии, и вот каким образом.
Все случилось как в Евангелии от Матфея 13:1-8:
«И поучал их многими притчами, говоря: вот, вышел сеятель; и когда он сеял, иное упало при дороге, и налетели птицы и поклевали то; иное упало на места каменистые, где немного было земли, и скоро взошло, потому, что земля была неглубока. Когда же взошло солнце, увяло, и, как не имело корня, засохло; иное упало в терние, и выросло терние и заглушило его; иное упало на добрую землю и принесло плод: одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать».
Головы жителей ПБ больше всего напоминали своей восприимчивостью ко всему пагубному или демократическому, добрую почву, и лучше всех иных подходили для посадки в них «семян построения нового государства», занесённых ветром перемен. Так же, как в притче, семена дали плоды … и в сто … и в тридцать крат. Но это уже детали. Среди душевнобольных измерение по кратности полученных в их головах плодов не проводилось и вряд ли будет проведено.
Мало того, что пошли плоды, так еще в соответствии с тем, что «поля для всходов» в головах были сгруппированы по определённым признакам проявлений благодатного в них (считай – как разнообразные чернозёмы), то и плоды оказались у каждого поля свои.
Врачи хоть и были люди нормальные, но и их не миновали злополучные ветры. Единственное, что отличало их от засеянного «поля» ПБ то, что они были призваны бороться с сумасшествием, а не с культивированием такового. Они и боролись всеми доступными методами, силами и медикаментами. Эту борьбу можно представить в виде виртуальной линии фронта, а она выразилась в палатах и везде по-разному и по-своемому.
«Линия фронта»
Образованная в ПБ линия фронта при описании совпадает с номером палаты. Выработанные за забором больницы приоритеты построения нового государства, отразились в номерах палат, где лечились головы с «проросшими» семенами. Как в своё время пел бесценный бард В.С. Высоцкий – «Все тогда с ума свихнулись, даже кто безумен был …». И так, становление новой до селе не виданной демократии со свободами началось!
«Палата №1»
Как на грех или специально, в этой палате оказались на лечении самые задушевные (то есть разум давно распрощался с душой и был далеко от нее) будущие деятели, на головы которых, пали семена выработки новой идеологии существования «государства» с названием ГБУЗ … ПБ. Эти самые головы проявили свой лечащийся, потерянный разум, на этой стезе во всей красе.
Сначала выяснилось, что их разум не устраивало прежнее назначение ГБУЗ … ПБ. Ведь если построить новую правильную идеологию (старую отвергли мгновенно, как не отвечающую требованиям современности) предназначения ПБ, то пациентам здесь можно зажить, как людям.
Дебаты в палате шли денно и нощно. Иногда доходило до криков «Сам дурак», которые разносились вдоль по коридору здания ПБ. До драки дело не доходило, санитары вовремя купировали смирительными рубашками на это желающих. Дальше связывания по рукам врачебная практика не применялась. Врачам же было интересно, до чего или до какого итога додумаются сумасшедшие. Такого даже и у Бехтерева не было. А тут такое поле для кандидатских и докторских работ ... в здоровую голову не придёт нормальному, практикующему врачу.
Все остальные «поля-головы» с плодами внутри слушали это самое «Сам дурак» (внутри себя понимая, что это отмирающее обвинение) и с нетерпением ждали исхода в виде резолюции.
Было много интересных предложений, например, таких:
– сдавать палаты и даже койки ПБ в аренду – а деньги на нужды … в том числе и для нужника;
– принимать лекарства через анус – голова не для этого дадена … а тут сразу раз и … без уколов;
– согласовывать с лечащим врачом прием от санитаров всего, и прости Господи … лекарств – а то мало ли что … этак до безумия дойти недалеко можно.
Да и много было такого и подобного, о чем сказать стыдно. Но резолюция вышла, несмотря на раздрай в рядах «плодоносящих» голов. В итоге достигнутого консенсуса, ора, договоренности, мордобоя, согласования, молчания, плевков друг в друга, оскорблений, примирения и … успокоились с согласием на …
Новая идеология ГБУЗ … ПБ вылилась в «Конституцию», которая гласила вот такое.
«Мы свободно находящиеся на излечение пациенты, поддерживая новые веяния и ветры, испускаемые и выпускаемые везде, осмыслив по возможности и разумению своему плоды, даруемые от перемен, выражаемся в следующем:
– лечение разума нашего осуществлять на добровольной основе. В противном случае разум на лечение не отдавать;
– предоставлять статус душевнобольного только тому пациенту, который дает на это и с его согласия. В противном случае он объявляется свободным в выборе своего психиатрического заболевания;
– ГБУЗ … ПБ является зоной со свободной рыночной экономикой то бишь торговлей. Каждый её житель может торговать всем, что у него есть, и всем желающим … они могут купить у него то, что он желает продать, вплоть до анализов;
– на территории ГБУЗ … ПБ действует свобода слова, а иногда и испражнения, которые приравниваются одно к другому. Каждый её житель делает это добровольно и там, где хочет и может. Испражняющийся – не говорит, говорящий – не испражняется, дабы не повторятся в этом!».
За эту резолюцию проголосовали все единогласно, «единоручно» проголосовать заседатели не смогли в силу наличия на них специфической смирительной одежды.
Учитывая, что бумаги, пишущих аксессуаров у заседателей не было, то выработанную резолюцию заучили наизусть и передавали из уст в уста при случающейся встрече … в коридоре или иных общественных местах. Такими стараниями мысли идеологов разлетелись по всем «плодоносящим», ожидающим головам, и в добавление к первоначальным занесенным семенам, она сыграла роль удобрения для выращивания полноценных … демократических государствообразующих голов пациентов.
«Палата №2»
Получив в «руки» новую «Конституцию», палата, которая должна была создать символ орган-геральдику для её реализации (правда она об этом не знала), тот час же приступила к формированию этого образа-символа.
Как они не обсуждали, как не старались, но у них в итоге получался фаллический символ. Вспоминается, как опять же пел бесценный В.С. Высоцкий – «Сумасшедший, что возьмешь». Даже были крики «Вот и есть наш орган», которые разносились по коридору ПБ. Психи, ожидающие символ госоргана, в душе молились о том, чтоб только не такой. Но, как говорится, человек предполагает, а Господь располагает. А тут еще и человек предполагающий, очень сам по себе специфический, а значит и орган управленческий для него, тоже должен быть специфический.
Плюнув слюной на свои старания, вся палата, огорчившись при этом разом вся, взяла технический перерыв. В этот технический перерыв, они сидя в помывочной, вспомнили историю государства … Как страна управлялась, кем, что было плохого, а что и хорошего для тех народов … и особенно сумасшедших.
Поняли одно … «двоеголовия» в таком символе госоргана не избежать. Его и взяли за основу. Одна голову во внешнюю сторону смотрит … Как бы показывая тамошним сумасшедшим … вот вам, а другая внутрь … к своим значит … и вам нате тоже!
Именно на этом и успокоились.
Кто был ответственен за геральдику тот и сформулировал, и обрисовал результат рассуждений, полученных в полоумном состоянии:
«Тело одно и крепкое – символизирует единство больных ГБУЗ … ПБ. Головы две. Смотрят в разные стороны – символ врача и пациента. Одна голова смотрит на запад – в надежде на получение, а другая на восток – вот получите. Выглядят головы как безглазые аспиды с разинутыми ртами – символ стяжательства света и пищи духовной, а также и материальной. На гладкой голове аспидов лежит венец – символ того, что этот орган главный и на всё есть своя голова!»
Описание высшего органа передавали тайно … при любом удобном случае ... аналогично, как при передаче идеологии. Старались так, чтобы не было ошибки при передаче описания в описании. Малейшее отклонение от принятого текста могло привести к совсем другому процессу, заложенному в этом символе, а именно вместо процветания, к хирению.
«Палат №3»
Настал черед работы по получению плодов со следующего «поля». «Конституция» есть, символ государства есть, а что еще надо? А надо придумать того, кто же будет, держа в руках символ и махая им по сторонам, жизнью руководить. Тут вышло еще проще.
Как же Господь управляет складно даже в дурдоме. В этом и таком «поле» проживал историк в прошлом. В нынешнем времени дурак-дураком. Но голова у него была светлая, дай Бог каждому, кто не умалишенный.
Этот вот историк и просветил в перерывах между уколами о том, какие есть и были по своему виду государства. А их оказалось не так уж и много для выбора – монархия, парламентская, президентская. Остальные же, есть суть разновидности и сочетания.
Начали заседать да с дебатами, конечно, но уже не с такими бурными. Восхваляющих эпитетов, ранее разносившихся по коридору, не звучало. Но все остальные душевнобольные, затаившись, прислушивались к таинству.
На чем же остановится? Ладно бы был дурдом сам по себе – выбирай так, как хочешь – сегодня монарх, завтра премьер, послезавтра президент – кого хочешь, выбирай. Да ведь еще есть же главврач, да медперсонал, да остальные. Надо чтобы и им тоже досталось от нас. Нельзя без их мнения, всё же люди, хоть и не нашего круга.
В итоге решили так. Коль без шприца никак не прожить, пусть он будет в основе, возьмем его на службу – а отсюда остановимся на парламентаризме, который в себе сочетает шприц и пряник. Опять же коллективом при парламентаризме можно поговорить, в споре говорят и истину можно родить ... хоть это относится к тому, кто за забором находится ... а мы душевнобольные рожать не будем … нам Господь истину напрямую дает … иначе бы мы в дураках и не находились бы … Значит быть – Парламентаризму!
Да как закричала вся палата – Премьера! – так всех и повязали очередной раз. Остальные кто слышал, тоже начали восхвалять выработанную форму. И их заодно тоже одолели смирительными рубашками и одели соответственно.
Стало ясно – парламентаризм согласован на самом высшем уровнем!
«Палата №4»
Вроде бы порешали всё и все многое и важное. Главная идеология есть, с символом определились, а также под кем и, как дальше жить будем, тоже решили. Но тут из этой палаты один тихий возьми, да скажи о том, что нету для целостности одного очень важного атрибута, без которого все остальные не работают. Гимна нету! – главной музыки, под которую все будут утром просыпаться, вечером ложиться спать, стоять при надобности и нужде, даже те, кто и не может, а говорят ещё … лечит такая.
Тут ему и досталось по полной – коли ты такой умный, так и давай … пиши эту музыку чудодейственную.
Композитор тот сразу в крик – «Мол, нужна бумага». Договорить он не успел, как ему – «На тебе рулон из туалета». Ему и сказать нечего. Он было про ручку для записи нот – а ему сразу на пожалуйста, спичку с серной головкой. Слюни её да прикладывай. Что еще для музыки надо? А он – «Мол, на чем играть?». А ему, ты сначала напиши, а мы озвучим как-нибудь – на губах, а может на кроватных спинках … там трубки вставлены … вроде, как на арфе или на кефаре … хоть не струны, но вид тот же, да на столовой посуде можно.
Композитор поднатужился с рулоном да спичками … и выдал на отмотанной бумаге точки от спички …
Вокруг кто был, так сразу и ахнули! Вот это да!
Композитор и говорит им … «Мол, давайте репетировать … Ты, вот эту точку кричи, а ты, вот эту …». Каждому досталось по точке. Он точек этих поставил столько, сколько было в палате душевнобольных исполнителей.
Начали репетировать. Сам то автор-композитор не будь дураком, махал рукой, а остальные не отставали. Он мысленно клавиши трогал, а для звучания нот он реально рукой ко лбу озвучивающего ноту протягивал, тогда эта «клавиша» брала ноту своим ором … кто, как сумел … Хотя, до этого никто никак не умел. Вышел в итоге вот такой дурацкий хор!
Как запели, так больница аж вся ходуном заходила. Все палаты орали от всей души гимн «новоиспеченный» да так, что за пределами её в близлежащей деревне слышали и тайком про себя крестились – «Эка, как сумасшедшие на реформы реагируют. Хоть и дураки, да ведь видать, тоже по-людски им жить хочется. Супротивятся!». Не знали на воле о идущих там реформах.
Разгул демократии в ГБУЗ … ПБ продолжался. Он не прошел мимо ни одной палаты. Каждая да внесла свою лепту.
Медперсонал устал приводить взбудораженных больных в спокойное чувство. Смирительное было на всех пациентах, а они никак не могли успокоиться. Запасы успокоительных инъекций подходили к концу, а картина не стабилизировались.
Вот в такой неспокойный момент и должна была приехать с проверкой комиссия. Кто накликал, кто пожаловался? Главврач искал причины.
Но ему никак не могло прийти в голову, что инициатором был проживающий снаружи народ из близлежащей деревни, который слышал истошные крики, какие возникали из палат по мере того, как душевнобольные думали над демократией. Одни в мечтах строили светлую жизнь, другие (не зная причины криков) думали о том, как же издеваются над больными людьми.
«Всё познаётся в сравнении»
Как ни ждали высокую комиссию, её приезд по факту оказался неожиданным.
К воротам ГБУЗ … ПБ подъехал миниавтобус. Главврача в этот момент не был на крыльце.
Вышло из миниавтобуса пять человек и все с важными лицами. У некоторых на лацканах пиджаков были приколоты значки, а на них какие-то надписи. Видно сразу, что относятся эти носители фалеристики к элите, а вот к какой непонятно. Уж очень мелкий шрифт был исполнен, а это говорило о невысокой элите. У той, высокой, крупным шрифтом надписи сделаны, чтоб издалека видно было – «Кто идет!».
Щеки у лиц из состава комиссии были раздуты, словно их накачали насосом, да так, что из-за ушей они выпирали. Сами лица в основном были безмолвны и лоснились под румянцем.
Ба…ов при встрече комиссии предложил непрошенным гостям с дороги отдохнуть – мол, чай, кофе и прочее. Главный функционер (он единственный представился главврачу по фамилии) вежливо отказался от столования – «Сначала дело!».
Начали работу в кабинете главврача. Расселись по стульям (тут Ба…ов по рассадке уловил субординацию внутри комиссии). Главный же достал из кожаной папки листки, вырванные из школьной тетрадки в клетку, на которых тянулись синие строки текста – «Вот это сама жалоба». С важным видом он передал этот опус главврачу.
Ба…ов приступил к чтению и углубился в рукопись. Жаловались местные жители на разгул, творящийся на территории ГБУЗ … ПБ. Разгул заключался в разных криках таких как – «Сам дурак», «Вот и орган», «Премьер», несусветный ор во все горло. Эти крики вызывали у местных жителей холодок внутри и появление мурашек на коже. Они также просили остановить этот творящийся беспредел. Потом шли каракули, которые должно быть обозначали подписи.
Главный и главврач встретились глазами. В глазах главного стоял немой вопрос. В глазах главврача был немой ответ. Примерно после 30 секундного обмена прямыми взглядами главврач начал прояснять комиссии ситуацию.
– Это всё вызвано тем, что какая ситуация в стране, такая и в ПБ. Всё в этом обществе взаимосвязано. Внешние процессы влияют на внутреннюю жизнь ГБУЗ … ПБ, но наоборот не случается. Оказавшись под таким влиянием, пациенты ПБ стали строить демократическую больницу. Сами понимаете процесс строительства у нормальных людей вызывает столько эмоций, что с ума сойти можно, а тут …
Главный член комиссии прервал объяснение главврача вопросом – «Мол, мы, что же по Вашему мнению сумасшедшие?». При этом все члены комиссии заёрзали.
Главврач про себя подумал – «Похожи … и даже очень», но на словах дал отрицательный ответ. Комиссия от таких слов главврача слегка успокоилась.
После признания членов комиссии нормальными людьми (хотя при обследовании многие могли бы и остаться на некоторое время для проживание в ГБУЗ … ПБ) речь главврача закончилась.
Немного осмыслив услышанное, члены комиссии решили пройтись по ПБ и удостоверится в правдивости информации, доведённой до них главврачом.
Одев белые халаты и такого же цвета шапочки, комиссия пошла по коридору. Её деятельность началась с палаты № 1.
Пациенты, поняв, что перед ними не врачи, а какие-то иные люди, начали наперебой на ухо рассказывать им о своей новой идеологии.
Члены комиссии при этом кивали головой в знак согласия с ними или несогласия.
Сумасшедшие, выдав членам комиссии всё то, что им в больную голову пришло, отошли от них в сторону и встали вдоль стенки. Члены комиссии же молча посовещались и вынесли свой вердикт – «Мы всё приняли к сведению … обсудим господа все ваши предложения, посоветуемся со старшими господами … В общем, ждите официального решения!».
Подозрения главврача о том, что комиссию можно оставить на постоянное лечение в ПБ, начали подтверждаться.
Затем была палата № 2. Картина разбирательства была схожей. Правда один из членов комиссии не удержался и предложил пациентам-разработчикам отказаться от использования фаллического символа, а заменить его целиком на двухголового аспида.
В ответ на это ответственный за геральдику горячо поблагодарил всех членов комиссии.
При этом главврач про себя подумал – «Слава Богу, что до объятий дело не дошло».
В палате № 3 членов комиссии уже ждали, как родных. Тайный телеграф в среде пациентов сработал. Комиссия, услышав про решение о парламентаризме тут же расчувствовалась, которое выразилось в процессе повального «братания». В ходе которого, все его участники слились в одну массу и если бы не отличительный признак членов комиссии – белый халат, а у пациентов – фиолетовая пижама, то потом было бы трудно отделить «зёрна от плевел».
В палате № 4 входящих инспекторов встретил сводный хор. Учитывая, что есть послабление со стороны санитаров в надзоре за больными, вызванное присутствием высокой комиссии, то в палату № 4 набилось столько желающих, сколько смогла она вместить их стоящими.
Дирижер махнул руками, и сводный хор дал ор. Руки он направлял на лбы стоящих перед ним певцов так, как будто он играл на клавишах пианино или рояля. «Клавиши» издавали звуки. Понять мелодию было тяжело (в первом приближении она вроде бы напоминал близкое из народного творчества – «Бежал бродяга с Сахалина»), но сколько было в ней патетики и торжественности.
Члены комиссии прослезились все, начиная от главного её члена до её самого второстепенного.
Концерт закончился бурными аплодисментами! Правда, до оваций дело не дошло, но они были где-то рядом.
Вернувшись в кабинет главврача, комиссия решила подвести итоги. Только уже в кресле главврача находился главный член комиссии, а главврач сидел в самом конце приставного стола.
Посовещавшись, вынесли резолюцию – душевнобольные далеко не дураки! А Вам, господин главврач Ба…ов, оказать максимальную помощь в развитии демократического движения в вереном Вам ГБУЗ …ПБ.
Выслушав эти слова Ба…ов осмелился спросить комиссию – «Мол, как дальше быть – лечить или …?».
На что главный член комиссии, глядя в глаза главврача, парировал – «Что косаемо с нашей стороны, то подготовим приказ о необходимой поддержке и дополнительном финансировании. Ждите!». После этого он дал благословение.
– А теперь можно и по чайку-кофейку, да с закусочкой.
Комиссия уехала. Главврач ГБУЗ … ПБ Ба…ов молча стоял у зарешеченного окна своего кабинета и смотрел за забор, огораживающий территорию ГБУЗ … ПБ.
В момент раздумий глаза главврача отвлеклись, а за ними и сам мозг, на следующую картину. В близлежащую к больнице деревню въехала машина с крытым кузовом специфического окраса. Из него вышли люди в специфической форме, которые держали уже знакомые главврачу листки. Служители пошли по деревне, собирая её жителей, похоже, авторов жалобы, и согласно имевшимся каракулям в листках. Набрав некоторое количество жителей, их подвели к машине и стали отправлять в её кузов.
Главврач при просмотре этой картины про себя подумал, что лучше бы жалобщиков отвели бы к нам в ГБУЗ … ПБ ...
Приснится же такая чертовщина … и никакой аналогии с современностью.
А. Коро, сентябрь, 2020 г. (частично в д. Симаниха, Новгородская обл.)
Часть II. «БУДНИ в ГБУЗ … ПБ»
«БУДНИ ТАКИЕ»
Опять вернемся к всё той же знаменитой фразе, что написана у великого классика Л.Н. Толстого в его романе «Анна Каренина» – «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».
А если в очередной раз перефразировать эту истину для применения её к ПБ можно получить вот такое новое изречение – «Все пациенты ГБУЗ … … ПБ имеют похожие друг на друга психиатрические заболевания согласно классификатора, но каждый пациент болеет психиатрическим заболеванием по-своему!».
Среда формирует внешний облик. Разнообразия, в предлагаемой в больнице пациентам для носки одежды, не было вовсе никакого. Бери то, что дают! Это первое и последнее, что адаптировало пациента в единую массу. Болезнь пациента – это всего лишь отнесение его к той или иной палате, лечащему врачу. А состояние волосяного покрова и растительности на голове – это не признак, по которому в нормальном обществе в основном выделяется из массы творческий работник. В ПБ состояние волосяного покрова у всех её обитателей было примерно одинаковым – то есть никакое, что тоже способствовало скорейшей адаптации пациента в единую массу. И все же были личности, которые выделялись из этой единой «психбольничной-массы», как бы белые пятна.
«Художник»
До попадания в больницу Он не был абсолютно признанным мэтром, но работы его заполучить хотели бы многие в свои дома. В них было много вложено теплой энергетики от автора, которая очень плодотворно влияла на смотревших на них.
Сказать по внешнему виду, что этот житель-пациент ПБ, одновременно есть и был художником, человеком из творческой среды, было бы очень затруднительно. Его отличало от остальных наличие иного сумасшедшего блеска в глазах, иная такая же задумчивость в них, дополнительные иные пятна на рукавах куртки – кроме пятен, оставленных неаккуратным приемом пищи, были еще разноцветные пятна от масляной краски, но не как у маляра, а с каким-то художественным замыслом, хотя и случайно образовавшиеся. Врачам было известно, что, до того, как Он попал к ним, у Него была плодотворная творческая жизнь художника.
Довело Его до ручки больничной двери ПБ одно – страх от потери основы жизни, а именно – потере любви … ко всему … даже к себе! Знали врачи и о том, что Ему, чтобы не сошел с ума, нужно в обязательном порядке работать кистями и мастихинами с масляными красками на холсте. В этой связи Ему разрешили иметь все эти принадлежности для реализации своих здоровых идей и мыслей. Кроме того, Ему покупали по графику (не по потребности, а именно – в определенный день) дешевые масляные краски, небольшие не загрунтованные холсты, натянутые на простые подрамники и другие недорогие принадлежности для писания картин. Никто и не думал увековечивать Его творения, а скорее за ради интереса. Мало того Ему отвели отдельное пространство в виде комнаты для реализации своих творческих замыслов – мало ли что, а вдруг и шедевром разродиться.
Ему очень трудно было сосредоточиться над реализацией своих замыслов. Постоянные процедуры, которые были направлены на Его лечение, особенно не лечили, а все больше отвлекали Его от творческого процесса. Только придёт в голову здоровая свежая мысль и новый взгляд на то или иное, а тут бац … вот тебе таблетки или лечебный контрастный душ… или иные действа, направленные на изгнание из тела психиатрической лихоманки. Мысль то убить нельзя, но отодвинуть её исполнение на какой-то далёкий план можно. Слава Богу, что одна мыcль уйдёт, а на её место обязательно придёт другая. Вот так Он и копил сюжеты, с надеждой, что все они когда-то да реализуются. Также под реализацию своих замыслов Он старался копить холсты, краски, кисти – в этом плане Он был совсем не дурак. Он понимал созданную в ГБУЗ систему материальных поставок.
Дело было за малым – надо взять да реализовать задуманное!
Как говорится «на ту беду Лиса близёхонько бежала» (как писал баснописец И.А. Крылов). Здесь под лисой надо понимать комиссию, приехавшую в ГБУЗ … ПБ (о ней было сказано раньше). После посещения комиссии в жизни пациентов появились послабления … не то, чтоб вожжи отпустили, но стало выпадать больше свободного времени, высвобождаемого за счет снижения строгости в лечении. Каждый стал думать да гадать, чем занять высвободившееся время, а Ему это только «на руку», то есть «в кисть, да в краски».
После ежедневных обрядов поесть, попить, полечится, Он каждую минуту предавался творчеству.
Замысел сюжета был один. Он задумал написать красками то, что не удалось ему в той «зазаборной» здоровой жизни … то, из-за чего он сошёл с ума (так посчитали врачи, когда определили Его сюда), а именно – «СЧАСТЬЕ».
Он выложил на пол все им сэкономленные холсты одного размера по сторонам. Долго смотрел на них, а потом сделал из них прямоугольник со сторонами 3 холста на 3 холста. Затем Он поставил по краям рядов с холстами табуретки и положил на них доски. Ему удалось правдами и неправдами под разными предлогами, что якобы Он будет делать украшения для стен ГБУЗ, достать их несколько штук. Такую конструкцию Он придумал, чтобы творить лежа – смотреть на свои старания сверху вниз в противоположность тому, как расписывают купола храмов.
Условно Он, как бы разделил пространство. Верх (от Него) – небо, середина – земля, низ – вода. Затем мастихином или с использованием кисти, без предварительно набросанного рисунка на холстах, стал наносить краски. Он заранее исключил из палитры все темные краски. В качестве общего фона была использована голубая краска. Для неба были применены жёлтые, красные, оранжевые, белые краски и их нюансы. Для земли использовались зелёные, красные, жёлтые, оранжевые, белые краски и их нюансы. Для воды – зелёные, жёлтые, белые, оранжевые краски и их нюансы. Фигур или иных образов по своей задумке Он решил в композиции «СЧАСТЬЕ» не применять. Только световые волны, пятна, капли, струи – одним словом всё то, что ведёт глаз от центра к периферии и наоборот. Мазки были сильными, выпуклыми, где короткие, где длинные. Учитывая то, что холсты были не загрунтованы, фактура ткани холста вносила свои интересные нюансы. Он решил дать освещение общей композиции против всех правил, а именно со всех четырех сторон – как бы Его «СЧАСТЬЕ» освещали четыре Солнца!
Работа шла полным ходом с перерывом, как уже было сказано, на некие физиологические и физиотерапевтические отвлечения. Но, как эти отвлечения ни старались, Его напор и вдохновение преодолевали все препятствия, выставляемые ГБУЗ. Мастихин и кисть порхали над холстами, словно они жили в этом мире сами по себе, своей жизнью, и, как будто, они были сильными птицами. Краски ложились на холсты ровно туда, куда надо по замыслу творящего. Из Его сердца на творение исходил поток всего нерастраченного в нём. Из Его души шёл поток позитивной энергии, закрепляющий в краске поток энергетики из сердца. Таким образом, творилась параллельная картина, невидимая глазу, но чувствовавшаяся сердцем и душой.
Процесс был подчинен одному закону – надо взять нужную краску и положить её в нужное место. Но сначала этим нужным местом была Его голова, путь и соотнесенная и связанная волею судеб с тем состоянием, которое привело Его в ПБ.
Как любая плодотворная работа имеет свой общий финал (потом можно ещё долго вносить улучшения), так и Его творение состоялось. Он отошёл очередной раз на расстояние и оглядел свое появившееся в красках «СЧАСТЬЕ».
«СЧАСТЬЕ», теперь уже со своей энергетикой и со своими красками жило собственной жизнью. Оно светилось, переливалось, вдохновляло, наполняло, радовало, воодушевляло, успокаивало, возбуждало, восхищало, лечило (началось воздействие творения на творца), приглашало уйти внутрь композиции и растворится там … в том неведомом мире, неподвластному негативным, чёрным, злым проявлениям.
Он остался доволен сотворённым.
Он решил остановиться и оставил все как есть.
«СЧАСТЬЕ» лежало на полу и подсыхало.
Он покинул на ночь свою «мастерскую». На следующий день после приёма всех назначений, Он почти бегом прилетел туда, где Он оставил своё «СЧАСТЬЕ». Войдя в комнату, Он не нашёл на полу то, к чему летел. «СЧАСТЬЯ» в комнате на полу не было. Его чуть было не хватил удар, но принимаемые им таблетки смягчили этот удар судьбы. Он устоял! Придя в себя, Он оглядел комнату. В одном углу Он увидел до боли родные полотна, которые стояли одно за одним. Их кто-то сложил там. От радости находки из его тела чуть было не вылетел крик на всю Вселенную – «Вот оно моё «СЧАСТЬЕ»!», но он сдержался, за эту выходку его могли бы счесть сумасшедшим и перевести на иное, более жёсткое лечение.
Потом выяснилось то, что уборщица, увидев на полу лежащие полотна, решила прибраться – «Мол, вот ведь … набросать то умеют – не дураки … Как убирать, то тетя Дуся … и дураками при этом прикидываются … Ишь как набросал красиво … я бы так не сумела … уберу чего уж … не каждый день красоту такую убирать приходится … Надобно сложить всё аккуратно в уголок!». Тетя Дуся оказалась первым, кто увидел со стороны и сумел оценить Его «СЧАСТЬЕ».
Он вынул из угла все составные части своего «СЧАСТЬЯ». После этого Он стал раскладывать их на полу пытаясь восстановить прежнюю композицию. Но ключа или чего-то иного такого, как в пазлах, Он не придумал. По итоговым результатам собирания картины прежнего «СЧАСТЬЯ» оказалось, что Его больной мозг создал уникальное творение, каждый раз сюжет «СЧАСТЬЯ» выходил новый. Из 9-ти холстов можно было сложить огромное количество сюжетов «СЧАСТЬЯ». Каждый холст состыковался с боковыми без всяких ключей и выемок да так, что новая композиция обладала всеми превосходными эпитетами и радовала Его душу, в одинаковой степени по сравнению с предыдущими.
Сотворенное красками «СЧАСТЬЕ» оказалось совершенно!
Потом уже после истечения определенного времени, Его «СЧАСТЬЕ» по указанию главврача в какой-то неведомой Ему композиции, повесили в актовом зале клуба, где проходили разные важные мероприятия в ГБУЗ. Висевшее на гвоздиках «СЧАСТЬЕ» радовало своим содержанием счастья всех, кому удавалось хоть на секунду увидеть его! Даже решились на эксперимент – показывать Его «СЧАСТЬЕ» всем больным ПБ. И «СЧАСТЬЕ» работало для них – оно оздоравливало их души.
Похоже, что самое лучшее лекарство для лечения в ПБ могут придумать не только врачи, но и тот, кто сам является необычным, творческим, талантливым пациентом, но имеющий при этом чистую душу, ясный ум и добрые помыслы.
Потом было еще одно действо. В окрест ГБУЗ … ПБ пошла молва о чудодейственной картине, которая находится в ПБ и помогает в душевных исканиях и муках. Эта молва пошла от родственников и близких медперсонала, который работал в этой самой ПБ. Главный по ПБ не препятствовал тому, чтобы люди по протекции медперсонала ПБ приходили и смотрели на «СЧАСТЬЕ». Люди приходили и смотрели. От смотревших пошла информация по белу свету.
Через некоторое время у ворот ПБ стали появляться в разном количестве страждущие посмотреть на «СЧАСТЬЕ». Кто слышал про то и из любопытства, кто слышал про то и по необходимости, кто ехал мимо да завернул по ходящей молве, кто приехал целенаправленно. Начальник ПБ никому не отказывал и просил кого-нибудь из сотрудников проводить страждущих в клуб, в актовый зал к «СЧАСТЬЮ».
О результатах воздействия «СЧАСТЬЯ» на личное счастье того, кто осмотрел эту работу, никто статистическую информацию не собирал. А жаль! Среди народа просто так об облегчении в душе или души говорить не будут!
С этого и начались чудеса, творившиеся потом в ГБУЗ … ПБ, о которых рассказ в дальнейшем.
«БУДНИ СЯКИЕ»
Как уже было сказано о том, что среди серой массы больных, были те, кого можно назвать «альбиносом» среди них. Надо только суметь увидеть этих носителей «белого отличия». Художника было видно по пятнам из краски на одежде и по особому состоянию его глаз. А вот как узнать того, кто посвятил свою жизнь служению музам – Эвтерпе, Эрато и Полигимнии? Для этого есть одна особенность – сумасшедшая внутренняя вибрация, идущая из нутра такого носителя «белого отличия».
Он почти постоянно, что-то тихо напевает, урчит нутром наподобие урчания, издающего млеющими представителями кошачьего племени.
«Композитор»
Всё-таки профессия накладывает свой отпечаток на внешность. Было в облике Его лица что-то такое, что напоминало композитора Людвига ван Бетховена. Только вот волосы Его были пониже и пожиже (стерлись по жизни). Они своими формой и содержанием были миниатюрной пародией на роскошную шевелюру Бетховена. Еще роднила Его с прототипом глухота. Но не совсем был глух этот пациент ПБ. Он всё слышал, но по-своему. Его «псевдоглухота» была вызвана тем, что Он постоянно находился в ином мире – мире нот. Звук речей ему доставлял раздражение, а в этой связи Он как бы выключал их восприятие. Если бы можно было говорить не с помощью звуков, обозначающих буквы языка, а с помощью семи нот, то это был бы его язык. Кроме этого языка, Он, ещё и, как дирижер по дополнительному образованию, обладал «языком» взмахов. Пока Он формировался, как композитор и дирижер, то Его общение с людьми было как у всех – по-людски. По мере того, как Он уходил целиком и полностью в музыку, то Его жизнь стала не совместима с окружающей здоровой жизнью.
За применение в той жизни в качестве языка общения с окружающими людьми «языка» музыки, состоящего из нот и взмахов, Он и попал в эту самую ПБ. Оправдаться перед врачами на их языке Он уже не мог.
В процессе медосмотра Он щебетал, мычал, посвистывал и иным способом выдавал в воздух ноты, сопровождая свое объяснение взмахами то одной рукой, то другой, а то и сразу двумя. В итоге такого монолога Он получил соответствующий диагноз, а под него и терапию.
Он не сопротивлялся этому приговору нисколько. Оказавшись в таком райском месте (питание, сон, одежда, забота и кое-что другое), при нахождении в котором одно только и остается, что о душе подумать, Он ещё решил подумать о том, чем бы можно было одарить со своей стороны человечество. Эта мысль явно говорила, что Он есть далеко не дурак.
Лечение началось. Учитывая то, что Он был не дурак, каковым его признали врачи, лечение только усиливало работу его необычного мозга. Он в своей голове, как композитор, решил осчастливить народонаселение планеты новой музыкой, точнее новыми высотами, которые должны вызывать у человека чувство любви! А, что может вызвать в душе или сердце человека любовь? Правильно, не традиционно сочиненное музыкальное произведение, а новое … до сего времени невиданная сводящая с ума вибрация – «ЛЮБОВЬ»! Вот до чего додумался Его необычный мозг. А подтолкнуло Его к этой идее вот что. Как известно звуки, которые слышит человеческое ухо, находятся в диапазоне от 20 до 20000 гц. Исходя из этих граничных значений, Он решил попробовать сочинять музыку в ультразвуковом спектре (то есть свыше 20000 гц). Там такие вибрации прямо в голову … и уши не нужны, так как не услышат … всё войдет с любой стороны!
Надумав такую новую музыкальную реальность, Он всё свободное время занял свой мозг реализацией этой реальности. Сочинив в своей голове одно произведение, которое, по его мнению, должно вызывать только любовь, и, как ему показалось, в ультразвуке, Он начал мысленно прослушивать его. Такое прослушивание привело к необычному эффекту. У Него исчезло внутреннее напевание и урчание – на таких частотах организму петь и урчать было не чем. Помимо этого, Он перестал взмахивать руками – инструментов по извлечению звуков в таких частотах в природе не было, а значит, и руководить оркестром не нужно. Новация проявилась быстро и эффект от этого проявления был прямо «на лицо».
Он ходил по ПБ молчаливо и ни на что не обращал внимания. Врачи, со своей стороны наблюдая за Ним, думали об эффективности примененного ими лечения в отношении Него. А Он думал о том, как бы сделать так, чтобы можно было слушать сочиненную музыку в неслышимом диапазоне.
Некие коррективы в применении нового частотного диапазона в сочинительстве внесло лечение. На очередном медосмотре в обследовании Его головы применили аппаратуру с датчиками, которые использовали для получения картины Его здоровья, ультразвуковые частоты. Эти самые датчики во время обследования стерли из Его памяти Его сочинение. Он сначала никак не мог понять то, куда подевалось Его творение, а потом догадался – это влияние ультразвуковой аппаратуры. Как же недолговечны могут быть Его шедевры! Больше Он в частотах свыше 20 тысяч гц решил не творить. Соответственно отпал и вопрос о донесении Его музыкальных творений, сочиненных в этом спектре, до людей.
Но оставался другой диапазон – инфразвук (то есть менее 20 гц). Тут было еще сложней – можно дойти до того, что не будет почти никаких вибраций. А это уже никакая ни музыка.
Если немного пофантазировать, то можно для этого самого ПБ и девиз сочинить.
Помните, что написано у великого классика Л.Н. Толстого – «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».
А если перефразировать эту истину, то для применения её к ПБ получится примерно такое в первом приближении – «Все пациенты ПБ счастливы в ней одинаково, каждый пациент в своих мыслях несчастлив по-своему!».
Главврач ГБУЗ …ПБ Ба…ов стоял у зарешеченного окна в своём рабочем кабинете и смотрел через него во двор подведомственного ему учреждения. Доктор думал.
В ближайшие дни, согласно поступившей официальной информации, ожидалась высокая комиссия. А что это за комиссия, по какому вопросу, какой её уровень – не было известно ни чего. Комиссия она и есть – комиссия. Их в жизни ГБУЗ …ПБ перебывало не мало, да Бог миловал всех, что медперсонал, что пациентов.
В момент раздумий главврача, глаза его отвлеклись ими увиденным. За ними и сам мозг переключился, на вот такую следующую картину. Во двор больницы въехала машина с бортовым кузовом, в котором сидели люди в одинаковых фиолетовых пижамах, имевшие на куртках темные воротники и манжеты. То привезли пациентов, задействованных на уборке урожая в соседнем колхозе. Иногда такое практиковали, когда колхоз обращался за помощью в ПБ, обычно для уборки овощей. Для сельхозработ отбирали самых спокойных – в основном из среды алкоголиков. Остальные пациенты для процветания колхоза не подходили. А ещё была польза ГБУЗ … ПБ от такой оказываемой им колхозу помощи – колхоз поставлял бесплатно в ПБ немного овощей.
Машина остановилась в центре двора и из кузова на землю, как горох посыпались вернувшиеся работники. Лица их были красными от ветра и солнца, глаза, если таковые можно было рассмотреть, излучали радость. Не каждый день такое бывает в их жизни – выезд за пределы границы ПБ.
Некоторые из коллектива вернувшихся сразу отправились в ларек, стоящий в уголке двора. Конечно, ничего такого для «обмывания» успешного завершения сбора урожая в нем не продавалась, но традиция вещь сильная и сидит в крови у населения, что у здорового, что у душевнобольного. От традиций еще не придумали, как лечить. В основном лечат от последствий соблюдения традиций. Тут будет уместно вспомнить размах гульбы, принимаемый при соблюдении традиций, который определяется внешними обстоятельствами. В данном случае это были больничные стены, ассортимент ларька, снисхождение медперсонала, наличие в пижамных карманах наличности.
Последнее, наверное, самое труднопреодолимое препятствие в силу того, что родственники, находящиеся по ту сторону этой жизни, не часто баловали родню, находящуюся по эту и ведущие невидимую и неведомую им жизнь, своими передачами им наличных денег. Что-то из съестного – пожалуйста, а вот деньгами – нет. Мол, как мёртвым, так и психам, деньги ни к чему. Хотя, мертвым на «проезд» на домовину бросают всегда.
Доктор видел, как в ларьке пациентам продали сладкие напитки и еще кое-какие пачки, как потом отоварившиеся сели на лавочку возле клумбы с чахлыми цветами, как они по привычке совершали ритуал – «чокнулись» бутылками с газировкой, понюхали печенье после выпитого, а потом ещё надо было поговорить – они и говорили. Вроде, как и приобщились к той бывшей жизни.
Доктор до конца просмотрел эту картину, но к своим прежним мыслям возвращаться не стал. Что думать про эту проводимую треклятую проверку, он не знал. Думай не думай, всё одно. Надо работать и без оной.
«Благодатная почва»
Больница жила своей жизнью, как ей предписывали постановления власти, приказы министерств разного уровня, собственные приказы. Больные лечились от помешательства, врачи лечили пациентов и думали, как бы им самим не попасть в разряд пациентов. От такого перехода никакие важные бумаги не уберегут. Правда, это уже иная история.
Вокруг обозначенной земельным кадастром и забором, обустроенной территории больницы, бушевали страсти и стихии, вызванные переменами в стране, а именно – развитие демократии, борьбой за неё, борьбой за власть, за попадания во власть, за удержание в этой власти, за ресурсы страны, за деньги … и многое еще чего такого. А если сказать одним словом – «воевали» за доступ к материальным благам, дающим сытость.
А внутри территории ПБ никто ни за что не боролся. Всем всего хватало. Врачам поле деятельности для реализации клятвы Гиппократа, пациентам – условия быть в своём ином мире, а точнее в неведении. Можно даже сказать, что ПБ это было Государство в Государстве. Такие государства у содержащего их Государства все были на счету. Согласно этого счёта, а также уровня значимости лечебного учреждения, все ПБ имели присвоенную им нумерацию – первое … пятое … десятое … и так далее.
Но как-то так получилось, что ветер перемен, бушевавший вне ПБ, породивший указанную борьбу во вне её, занёс те пагубные семена вольнодумства вовнутрь ПБ. Конечно, никаким куполом этот «оазис» не накроешь и полную изоляцию этого «оазиса» не сотворишь.
Сами понимаете, что занесенные ветром семена, да посеянные в подготовленные головы, быстро принялись и дали свои ростки. Началось построение демократии, и вот каким образом.
Все случилось как в Евангелии от Матфея 13:1-8:
«И поучал их многими притчами, говоря: вот, вышел сеятель; и когда он сеял, иное упало при дороге, и налетели птицы и поклевали то; иное упало на места каменистые, где немного было земли, и скоро взошло, потому, что земля была неглубока. Когда же взошло солнце, увяло, и, как не имело корня, засохло; иное упало в терние, и выросло терние и заглушило его; иное упало на добрую землю и принесло плод: одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать».
Головы жителей ПБ больше всего напоминали своей восприимчивостью ко всему пагубному или демократическому, добрую почву, и лучше всех иных подходили для посадки в них «семян построения нового государства», занесённых ветром перемен. Так же, как в притче, семена дали плоды … и в сто … и в тридцать крат. Но это уже детали. Среди душевнобольных измерение по кратности полученных в их головах плодов не проводилось и вряд ли будет проведено.
Мало того, что пошли плоды, так еще в соответствии с тем, что «поля для всходов» в головах были сгруппированы по определённым признакам проявлений благодатного в них (считай – как разнообразные чернозёмы), то и плоды оказались у каждого поля свои.
Врачи хоть и были люди нормальные, но и их не миновали злополучные ветры. Единственное, что отличало их от засеянного «поля» ПБ то, что они были призваны бороться с сумасшествием, а не с культивированием такового. Они и боролись всеми доступными методами, силами и медикаментами. Эту борьбу можно представить в виде виртуальной линии фронта, а она выразилась в палатах и везде по-разному и по-своемому.
«Линия фронта»
Образованная в ПБ линия фронта при описании совпадает с номером палаты. Выработанные за забором больницы приоритеты построения нового государства, отразились в номерах палат, где лечились головы с «проросшими» семенами. Как в своё время пел бесценный бард В.С. Высоцкий – «Все тогда с ума свихнулись, даже кто безумен был …». И так, становление новой до селе не виданной демократии со свободами началось!
«Палата №1»
Как на грех или специально, в этой палате оказались на лечении самые задушевные (то есть разум давно распрощался с душой и был далеко от нее) будущие деятели, на головы которых, пали семена выработки новой идеологии существования «государства» с названием ГБУЗ … ПБ. Эти самые головы проявили свой лечащийся, потерянный разум, на этой стезе во всей красе.
Сначала выяснилось, что их разум не устраивало прежнее назначение ГБУЗ … ПБ. Ведь если построить новую правильную идеологию (старую отвергли мгновенно, как не отвечающую требованиям современности) предназначения ПБ, то пациентам здесь можно зажить, как людям.
Дебаты в палате шли денно и нощно. Иногда доходило до криков «Сам дурак», которые разносились вдоль по коридору здания ПБ. До драки дело не доходило, санитары вовремя купировали смирительными рубашками на это желающих. Дальше связывания по рукам врачебная практика не применялась. Врачам же было интересно, до чего или до какого итога додумаются сумасшедшие. Такого даже и у Бехтерева не было. А тут такое поле для кандидатских и докторских работ ... в здоровую голову не придёт нормальному, практикующему врачу.
Все остальные «поля-головы» с плодами внутри слушали это самое «Сам дурак» (внутри себя понимая, что это отмирающее обвинение) и с нетерпением ждали исхода в виде резолюции.
Было много интересных предложений, например, таких:
– сдавать палаты и даже койки ПБ в аренду – а деньги на нужды … в том числе и для нужника;
– принимать лекарства через анус – голова не для этого дадена … а тут сразу раз и … без уколов;
– согласовывать с лечащим врачом прием от санитаров всего, и прости Господи … лекарств – а то мало ли что … этак до безумия дойти недалеко можно.
Да и много было такого и подобного, о чем сказать стыдно. Но резолюция вышла, несмотря на раздрай в рядах «плодоносящих» голов. В итоге достигнутого консенсуса, ора, договоренности, мордобоя, согласования, молчания, плевков друг в друга, оскорблений, примирения и … успокоились с согласием на …
Новая идеология ГБУЗ … ПБ вылилась в «Конституцию», которая гласила вот такое.
«Мы свободно находящиеся на излечение пациенты, поддерживая новые веяния и ветры, испускаемые и выпускаемые везде, осмыслив по возможности и разумению своему плоды, даруемые от перемен, выражаемся в следующем:
– лечение разума нашего осуществлять на добровольной основе. В противном случае разум на лечение не отдавать;
– предоставлять статус душевнобольного только тому пациенту, который дает на это и с его согласия. В противном случае он объявляется свободным в выборе своего психиатрического заболевания;
– ГБУЗ … ПБ является зоной со свободной рыночной экономикой то бишь торговлей. Каждый её житель может торговать всем, что у него есть, и всем желающим … они могут купить у него то, что он желает продать, вплоть до анализов;
– на территории ГБУЗ … ПБ действует свобода слова, а иногда и испражнения, которые приравниваются одно к другому. Каждый её житель делает это добровольно и там, где хочет и может. Испражняющийся – не говорит, говорящий – не испражняется, дабы не повторятся в этом!».
За эту резолюцию проголосовали все единогласно, «единоручно» проголосовать заседатели не смогли в силу наличия на них специфической смирительной одежды.
Учитывая, что бумаги, пишущих аксессуаров у заседателей не было, то выработанную резолюцию заучили наизусть и передавали из уст в уста при случающейся встрече … в коридоре или иных общественных местах. Такими стараниями мысли идеологов разлетелись по всем «плодоносящим», ожидающим головам, и в добавление к первоначальным занесенным семенам, она сыграла роль удобрения для выращивания полноценных … демократических государствообразующих голов пациентов.
«Палата №2»
Получив в «руки» новую «Конституцию», палата, которая должна была создать символ орган-геральдику для её реализации (правда она об этом не знала), тот час же приступила к формированию этого образа-символа.
Как они не обсуждали, как не старались, но у них в итоге получался фаллический символ. Вспоминается, как опять же пел бесценный В.С. Высоцкий – «Сумасшедший, что возьмешь». Даже были крики «Вот и есть наш орган», которые разносились по коридору ПБ. Психи, ожидающие символ госоргана, в душе молились о том, чтоб только не такой. Но, как говорится, человек предполагает, а Господь располагает. А тут еще и человек предполагающий, очень сам по себе специфический, а значит и орган управленческий для него, тоже должен быть специфический.
Плюнув слюной на свои старания, вся палата, огорчившись при этом разом вся, взяла технический перерыв. В этот технический перерыв, они сидя в помывочной, вспомнили историю государства … Как страна управлялась, кем, что было плохого, а что и хорошего для тех народов … и особенно сумасшедших.
Поняли одно … «двоеголовия» в таком символе госоргана не избежать. Его и взяли за основу. Одна голову во внешнюю сторону смотрит … Как бы показывая тамошним сумасшедшим … вот вам, а другая внутрь … к своим значит … и вам нате тоже!
Именно на этом и успокоились.
Кто был ответственен за геральдику тот и сформулировал, и обрисовал результат рассуждений, полученных в полоумном состоянии:
«Тело одно и крепкое – символизирует единство больных ГБУЗ … ПБ. Головы две. Смотрят в разные стороны – символ врача и пациента. Одна голова смотрит на запад – в надежде на получение, а другая на восток – вот получите. Выглядят головы как безглазые аспиды с разинутыми ртами – символ стяжательства света и пищи духовной, а также и материальной. На гладкой голове аспидов лежит венец – символ того, что этот орган главный и на всё есть своя голова!»
Описание высшего органа передавали тайно … при любом удобном случае ... аналогично, как при передаче идеологии. Старались так, чтобы не было ошибки при передаче описания в описании. Малейшее отклонение от принятого текста могло привести к совсем другому процессу, заложенному в этом символе, а именно вместо процветания, к хирению.
«Палат №3»
Настал черед работы по получению плодов со следующего «поля». «Конституция» есть, символ государства есть, а что еще надо? А надо придумать того, кто же будет, держа в руках символ и махая им по сторонам, жизнью руководить. Тут вышло еще проще.
Как же Господь управляет складно даже в дурдоме. В этом и таком «поле» проживал историк в прошлом. В нынешнем времени дурак-дураком. Но голова у него была светлая, дай Бог каждому, кто не умалишенный.
Этот вот историк и просветил в перерывах между уколами о том, какие есть и были по своему виду государства. А их оказалось не так уж и много для выбора – монархия, парламентская, президентская. Остальные же, есть суть разновидности и сочетания.
Начали заседать да с дебатами, конечно, но уже не с такими бурными. Восхваляющих эпитетов, ранее разносившихся по коридору, не звучало. Но все остальные душевнобольные, затаившись, прислушивались к таинству.
На чем же остановится? Ладно бы был дурдом сам по себе – выбирай так, как хочешь – сегодня монарх, завтра премьер, послезавтра президент – кого хочешь, выбирай. Да ведь еще есть же главврач, да медперсонал, да остальные. Надо чтобы и им тоже досталось от нас. Нельзя без их мнения, всё же люди, хоть и не нашего круга.
В итоге решили так. Коль без шприца никак не прожить, пусть он будет в основе, возьмем его на службу – а отсюда остановимся на парламентаризме, который в себе сочетает шприц и пряник. Опять же коллективом при парламентаризме можно поговорить, в споре говорят и истину можно родить ... хоть это относится к тому, кто за забором находится ... а мы душевнобольные рожать не будем … нам Господь истину напрямую дает … иначе бы мы в дураках и не находились бы … Значит быть – Парламентаризму!
Да как закричала вся палата – Премьера! – так всех и повязали очередной раз. Остальные кто слышал, тоже начали восхвалять выработанную форму. И их заодно тоже одолели смирительными рубашками и одели соответственно.
Стало ясно – парламентаризм согласован на самом высшем уровнем!
«Палата №4»
Вроде бы порешали всё и все многое и важное. Главная идеология есть, с символом определились, а также под кем и, как дальше жить будем, тоже решили. Но тут из этой палаты один тихий возьми, да скажи о том, что нету для целостности одного очень важного атрибута, без которого все остальные не работают. Гимна нету! – главной музыки, под которую все будут утром просыпаться, вечером ложиться спать, стоять при надобности и нужде, даже те, кто и не может, а говорят ещё … лечит такая.
Тут ему и досталось по полной – коли ты такой умный, так и давай … пиши эту музыку чудодейственную.
Композитор тот сразу в крик – «Мол, нужна бумага». Договорить он не успел, как ему – «На тебе рулон из туалета». Ему и сказать нечего. Он было про ручку для записи нот – а ему сразу на пожалуйста, спичку с серной головкой. Слюни её да прикладывай. Что еще для музыки надо? А он – «Мол, на чем играть?». А ему, ты сначала напиши, а мы озвучим как-нибудь – на губах, а может на кроватных спинках … там трубки вставлены … вроде, как на арфе или на кефаре … хоть не струны, но вид тот же, да на столовой посуде можно.
Композитор поднатужился с рулоном да спичками … и выдал на отмотанной бумаге точки от спички …
Вокруг кто был, так сразу и ахнули! Вот это да!
Композитор и говорит им … «Мол, давайте репетировать … Ты, вот эту точку кричи, а ты, вот эту …». Каждому досталось по точке. Он точек этих поставил столько, сколько было в палате душевнобольных исполнителей.
Начали репетировать. Сам то автор-композитор не будь дураком, махал рукой, а остальные не отставали. Он мысленно клавиши трогал, а для звучания нот он реально рукой ко лбу озвучивающего ноту протягивал, тогда эта «клавиша» брала ноту своим ором … кто, как сумел … Хотя, до этого никто никак не умел. Вышел в итоге вот такой дурацкий хор!
Как запели, так больница аж вся ходуном заходила. Все палаты орали от всей души гимн «новоиспеченный» да так, что за пределами её в близлежащей деревне слышали и тайком про себя крестились – «Эка, как сумасшедшие на реформы реагируют. Хоть и дураки, да ведь видать, тоже по-людски им жить хочется. Супротивятся!». Не знали на воле о идущих там реформах.
Разгул демократии в ГБУЗ … ПБ продолжался. Он не прошел мимо ни одной палаты. Каждая да внесла свою лепту.
Медперсонал устал приводить взбудораженных больных в спокойное чувство. Смирительное было на всех пациентах, а они никак не могли успокоиться. Запасы успокоительных инъекций подходили к концу, а картина не стабилизировались.
Вот в такой неспокойный момент и должна была приехать с проверкой комиссия. Кто накликал, кто пожаловался? Главврач искал причины.
Но ему никак не могло прийти в голову, что инициатором был проживающий снаружи народ из близлежащей деревни, который слышал истошные крики, какие возникали из палат по мере того, как душевнобольные думали над демократией. Одни в мечтах строили светлую жизнь, другие (не зная причины криков) думали о том, как же издеваются над больными людьми.
«Всё познаётся в сравнении»
Как ни ждали высокую комиссию, её приезд по факту оказался неожиданным.
К воротам ГБУЗ … ПБ подъехал миниавтобус. Главврача в этот момент не был на крыльце.
Вышло из миниавтобуса пять человек и все с важными лицами. У некоторых на лацканах пиджаков были приколоты значки, а на них какие-то надписи. Видно сразу, что относятся эти носители фалеристики к элите, а вот к какой непонятно. Уж очень мелкий шрифт был исполнен, а это говорило о невысокой элите. У той, высокой, крупным шрифтом надписи сделаны, чтоб издалека видно было – «Кто идет!».
Щеки у лиц из состава комиссии были раздуты, словно их накачали насосом, да так, что из-за ушей они выпирали. Сами лица в основном были безмолвны и лоснились под румянцем.
Ба…ов при встрече комиссии предложил непрошенным гостям с дороги отдохнуть – мол, чай, кофе и прочее. Главный функционер (он единственный представился главврачу по фамилии) вежливо отказался от столования – «Сначала дело!».
Начали работу в кабинете главврача. Расселись по стульям (тут Ба…ов по рассадке уловил субординацию внутри комиссии). Главный же достал из кожаной папки листки, вырванные из школьной тетрадки в клетку, на которых тянулись синие строки текста – «Вот это сама жалоба». С важным видом он передал этот опус главврачу.
Ба…ов приступил к чтению и углубился в рукопись. Жаловались местные жители на разгул, творящийся на территории ГБУЗ … ПБ. Разгул заключался в разных криках таких как – «Сам дурак», «Вот и орган», «Премьер», несусветный ор во все горло. Эти крики вызывали у местных жителей холодок внутри и появление мурашек на коже. Они также просили остановить этот творящийся беспредел. Потом шли каракули, которые должно быть обозначали подписи.
Главный и главврач встретились глазами. В глазах главного стоял немой вопрос. В глазах главврача был немой ответ. Примерно после 30 секундного обмена прямыми взглядами главврач начал прояснять комиссии ситуацию.
– Это всё вызвано тем, что какая ситуация в стране, такая и в ПБ. Всё в этом обществе взаимосвязано. Внешние процессы влияют на внутреннюю жизнь ГБУЗ … ПБ, но наоборот не случается. Оказавшись под таким влиянием, пациенты ПБ стали строить демократическую больницу. Сами понимаете процесс строительства у нормальных людей вызывает столько эмоций, что с ума сойти можно, а тут …
Главный член комиссии прервал объяснение главврача вопросом – «Мол, мы, что же по Вашему мнению сумасшедшие?». При этом все члены комиссии заёрзали.
Главврач про себя подумал – «Похожи … и даже очень», но на словах дал отрицательный ответ. Комиссия от таких слов главврача слегка успокоилась.
После признания членов комиссии нормальными людьми (хотя при обследовании многие могли бы и остаться на некоторое время для проживание в ГБУЗ … ПБ) речь главврача закончилась.
Немного осмыслив услышанное, члены комиссии решили пройтись по ПБ и удостоверится в правдивости информации, доведённой до них главврачом.
Одев белые халаты и такого же цвета шапочки, комиссия пошла по коридору. Её деятельность началась с палаты № 1.
Пациенты, поняв, что перед ними не врачи, а какие-то иные люди, начали наперебой на ухо рассказывать им о своей новой идеологии.
Члены комиссии при этом кивали головой в знак согласия с ними или несогласия.
Сумасшедшие, выдав членам комиссии всё то, что им в больную голову пришло, отошли от них в сторону и встали вдоль стенки. Члены комиссии же молча посовещались и вынесли свой вердикт – «Мы всё приняли к сведению … обсудим господа все ваши предложения, посоветуемся со старшими господами … В общем, ждите официального решения!».
Подозрения главврача о том, что комиссию можно оставить на постоянное лечение в ПБ, начали подтверждаться.
Затем была палата № 2. Картина разбирательства была схожей. Правда один из членов комиссии не удержался и предложил пациентам-разработчикам отказаться от использования фаллического символа, а заменить его целиком на двухголового аспида.
В ответ на это ответственный за геральдику горячо поблагодарил всех членов комиссии.
При этом главврач про себя подумал – «Слава Богу, что до объятий дело не дошло».
В палате № 3 членов комиссии уже ждали, как родных. Тайный телеграф в среде пациентов сработал. Комиссия, услышав про решение о парламентаризме тут же расчувствовалась, которое выразилось в процессе повального «братания». В ходе которого, все его участники слились в одну массу и если бы не отличительный признак членов комиссии – белый халат, а у пациентов – фиолетовая пижама, то потом было бы трудно отделить «зёрна от плевел».
В палате № 4 входящих инспекторов встретил сводный хор. Учитывая, что есть послабление со стороны санитаров в надзоре за больными, вызванное присутствием высокой комиссии, то в палату № 4 набилось столько желающих, сколько смогла она вместить их стоящими.
Дирижер махнул руками, и сводный хор дал ор. Руки он направлял на лбы стоящих перед ним певцов так, как будто он играл на клавишах пианино или рояля. «Клавиши» издавали звуки. Понять мелодию было тяжело (в первом приближении она вроде бы напоминал близкое из народного творчества – «Бежал бродяга с Сахалина»), но сколько было в ней патетики и торжественности.
Члены комиссии прослезились все, начиная от главного её члена до её самого второстепенного.
Концерт закончился бурными аплодисментами! Правда, до оваций дело не дошло, но они были где-то рядом.
Вернувшись в кабинет главврача, комиссия решила подвести итоги. Только уже в кресле главврача находился главный член комиссии, а главврач сидел в самом конце приставного стола.
Посовещавшись, вынесли резолюцию – душевнобольные далеко не дураки! А Вам, господин главврач Ба…ов, оказать максимальную помощь в развитии демократического движения в вереном Вам ГБУЗ …ПБ.
Выслушав эти слова Ба…ов осмелился спросить комиссию – «Мол, как дальше быть – лечить или …?».
На что главный член комиссии, глядя в глаза главврача, парировал – «Что косаемо с нашей стороны, то подготовим приказ о необходимой поддержке и дополнительном финансировании. Ждите!». После этого он дал благословение.
– А теперь можно и по чайку-кофейку, да с закусочкой.
Комиссия уехала. Главврач ГБУЗ … ПБ Ба…ов молча стоял у зарешеченного окна своего кабинета и смотрел за забор, огораживающий территорию ГБУЗ … ПБ.
В момент раздумий глаза главврача отвлеклись, а за ними и сам мозг, на следующую картину. В близлежащую к больнице деревню въехала машина с крытым кузовом специфического окраса. Из него вышли люди в специфической форме, которые держали уже знакомые главврачу листки. Служители пошли по деревне, собирая её жителей, похоже, авторов жалобы, и согласно имевшимся каракулям в листках. Набрав некоторое количество жителей, их подвели к машине и стали отправлять в её кузов.
Главврач при просмотре этой картины про себя подумал, что лучше бы жалобщиков отвели бы к нам в ГБУЗ … ПБ ...
Приснится же такая чертовщина … и никакой аналогии с современностью.
А. Коро, сентябрь, 2020 г. (частично в д. Симаниха, Новгородская обл.)
Часть II. «БУДНИ в ГБУЗ … ПБ»
«БУДНИ ТАКИЕ»
Опять вернемся к всё той же знаменитой фразе, что написана у великого классика Л.Н. Толстого в его романе «Анна Каренина» – «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».
А если в очередной раз перефразировать эту истину для применения её к ПБ можно получить вот такое новое изречение – «Все пациенты ГБУЗ … … ПБ имеют похожие друг на друга психиатрические заболевания согласно классификатора, но каждый пациент болеет психиатрическим заболеванием по-своему!».
Среда формирует внешний облик. Разнообразия, в предлагаемой в больнице пациентам для носки одежды, не было вовсе никакого. Бери то, что дают! Это первое и последнее, что адаптировало пациента в единую массу. Болезнь пациента – это всего лишь отнесение его к той или иной палате, лечащему врачу. А состояние волосяного покрова и растительности на голове – это не признак, по которому в нормальном обществе в основном выделяется из массы творческий работник. В ПБ состояние волосяного покрова у всех её обитателей было примерно одинаковым – то есть никакое, что тоже способствовало скорейшей адаптации пациента в единую массу. И все же были личности, которые выделялись из этой единой «психбольничной-массы», как бы белые пятна.
«Художник»
До попадания в больницу Он не был абсолютно признанным мэтром, но работы его заполучить хотели бы многие в свои дома. В них было много вложено теплой энергетики от автора, которая очень плодотворно влияла на смотревших на них.
Сказать по внешнему виду, что этот житель-пациент ПБ, одновременно есть и был художником, человеком из творческой среды, было бы очень затруднительно. Его отличало от остальных наличие иного сумасшедшего блеска в глазах, иная такая же задумчивость в них, дополнительные иные пятна на рукавах куртки – кроме пятен, оставленных неаккуратным приемом пищи, были еще разноцветные пятна от масляной краски, но не как у маляра, а с каким-то художественным замыслом, хотя и случайно образовавшиеся. Врачам было известно, что, до того, как Он попал к ним, у Него была плодотворная творческая жизнь художника.
Довело Его до ручки больничной двери ПБ одно – страх от потери основы жизни, а именно – потере любви … ко всему … даже к себе! Знали врачи и о том, что Ему, чтобы не сошел с ума, нужно в обязательном порядке работать кистями и мастихинами с масляными красками на холсте. В этой связи Ему разрешили иметь все эти принадлежности для реализации своих здоровых идей и мыслей. Кроме того, Ему покупали по графику (не по потребности, а именно – в определенный день) дешевые масляные краски, небольшие не загрунтованные холсты, натянутые на простые подрамники и другие недорогие принадлежности для писания картин. Никто и не думал увековечивать Его творения, а скорее за ради интереса. Мало того Ему отвели отдельное пространство в виде комнаты для реализации своих творческих замыслов – мало ли что, а вдруг и шедевром разродиться.
Ему очень трудно было сосредоточиться над реализацией своих замыслов. Постоянные процедуры, которые были направлены на Его лечение, особенно не лечили, а все больше отвлекали Его от творческого процесса. Только придёт в голову здоровая свежая мысль и новый взгляд на то или иное, а тут бац … вот тебе таблетки или лечебный контрастный душ… или иные действа, направленные на изгнание из тела психиатрической лихоманки. Мысль то убить нельзя, но отодвинуть её исполнение на какой-то далёкий план можно. Слава Богу, что одна мыcль уйдёт, а на её место обязательно придёт другая. Вот так Он и копил сюжеты, с надеждой, что все они когда-то да реализуются. Также под реализацию своих замыслов Он старался копить холсты, краски, кисти – в этом плане Он был совсем не дурак. Он понимал созданную в ГБУЗ систему материальных поставок.
Дело было за малым – надо взять да реализовать задуманное!
Как говорится «на ту беду Лиса близёхонько бежала» (как писал баснописец И.А. Крылов). Здесь под лисой надо понимать комиссию, приехавшую в ГБУЗ … ПБ (о ней было сказано раньше). После посещения комиссии в жизни пациентов появились послабления … не то, чтоб вожжи отпустили, но стало выпадать больше свободного времени, высвобождаемого за счет снижения строгости в лечении. Каждый стал думать да гадать, чем занять высвободившееся время, а Ему это только «на руку», то есть «в кисть, да в краски».
После ежедневных обрядов поесть, попить, полечится, Он каждую минуту предавался творчеству.
Замысел сюжета был один. Он задумал написать красками то, что не удалось ему в той «зазаборной» здоровой жизни … то, из-за чего он сошёл с ума (так посчитали врачи, когда определили Его сюда), а именно – «СЧАСТЬЕ».
Он выложил на пол все им сэкономленные холсты одного размера по сторонам. Долго смотрел на них, а потом сделал из них прямоугольник со сторонами 3 холста на 3 холста. Затем Он поставил по краям рядов с холстами табуретки и положил на них доски. Ему удалось правдами и неправдами под разными предлогами, что якобы Он будет делать украшения для стен ГБУЗ, достать их несколько штук. Такую конструкцию Он придумал, чтобы творить лежа – смотреть на свои старания сверху вниз в противоположность тому, как расписывают купола храмов.
Условно Он, как бы разделил пространство. Верх (от Него) – небо, середина – земля, низ – вода. Затем мастихином или с использованием кисти, без предварительно набросанного рисунка на холстах, стал наносить краски. Он заранее исключил из палитры все темные краски. В качестве общего фона была использована голубая краска. Для неба были применены жёлтые, красные, оранжевые, белые краски и их нюансы. Для земли использовались зелёные, красные, жёлтые, оранжевые, белые краски и их нюансы. Для воды – зелёные, жёлтые, белые, оранжевые краски и их нюансы. Фигур или иных образов по своей задумке Он решил в композиции «СЧАСТЬЕ» не применять. Только световые волны, пятна, капли, струи – одним словом всё то, что ведёт глаз от центра к периферии и наоборот. Мазки были сильными, выпуклыми, где короткие, где длинные. Учитывая то, что холсты были не загрунтованы, фактура ткани холста вносила свои интересные нюансы. Он решил дать освещение общей композиции против всех правил, а именно со всех четырех сторон – как бы Его «СЧАСТЬЕ» освещали четыре Солнца!
Работа шла полным ходом с перерывом, как уже было сказано, на некие физиологические и физиотерапевтические отвлечения. Но, как эти отвлечения ни старались, Его напор и вдохновение преодолевали все препятствия, выставляемые ГБУЗ. Мастихин и кисть порхали над холстами, словно они жили в этом мире сами по себе, своей жизнью, и, как будто, они были сильными птицами. Краски ложились на холсты ровно туда, куда надо по замыслу творящего. Из Его сердца на творение исходил поток всего нерастраченного в нём. Из Его души шёл поток позитивной энергии, закрепляющий в краске поток энергетики из сердца. Таким образом, творилась параллельная картина, невидимая глазу, но чувствовавшаяся сердцем и душой.
Процесс был подчинен одному закону – надо взять нужную краску и положить её в нужное место. Но сначала этим нужным местом была Его голова, путь и соотнесенная и связанная волею судеб с тем состоянием, которое привело Его в ПБ.
Как любая плодотворная работа имеет свой общий финал (потом можно ещё долго вносить улучшения), так и Его творение состоялось. Он отошёл очередной раз на расстояние и оглядел свое появившееся в красках «СЧАСТЬЕ».
«СЧАСТЬЕ», теперь уже со своей энергетикой и со своими красками жило собственной жизнью. Оно светилось, переливалось, вдохновляло, наполняло, радовало, воодушевляло, успокаивало, возбуждало, восхищало, лечило (началось воздействие творения на творца), приглашало уйти внутрь композиции и растворится там … в том неведомом мире, неподвластному негативным, чёрным, злым проявлениям.
Он остался доволен сотворённым.
Он решил остановиться и оставил все как есть.
«СЧАСТЬЕ» лежало на полу и подсыхало.
Он покинул на ночь свою «мастерскую». На следующий день после приёма всех назначений, Он почти бегом прилетел туда, где Он оставил своё «СЧАСТЬЕ». Войдя в комнату, Он не нашёл на полу то, к чему летел. «СЧАСТЬЯ» в комнате на полу не было. Его чуть было не хватил удар, но принимаемые им таблетки смягчили этот удар судьбы. Он устоял! Придя в себя, Он оглядел комнату. В одном углу Он увидел до боли родные полотна, которые стояли одно за одним. Их кто-то сложил там. От радости находки из его тела чуть было не вылетел крик на всю Вселенную – «Вот оно моё «СЧАСТЬЕ»!», но он сдержался, за эту выходку его могли бы счесть сумасшедшим и перевести на иное, более жёсткое лечение.
Потом выяснилось то, что уборщица, увидев на полу лежащие полотна, решила прибраться – «Мол, вот ведь … набросать то умеют – не дураки … Как убирать, то тетя Дуся … и дураками при этом прикидываются … Ишь как набросал красиво … я бы так не сумела … уберу чего уж … не каждый день красоту такую убирать приходится … Надобно сложить всё аккуратно в уголок!». Тетя Дуся оказалась первым, кто увидел со стороны и сумел оценить Его «СЧАСТЬЕ».
Он вынул из угла все составные части своего «СЧАСТЬЯ». После этого Он стал раскладывать их на полу пытаясь восстановить прежнюю композицию. Но ключа или чего-то иного такого, как в пазлах, Он не придумал. По итоговым результатам собирания картины прежнего «СЧАСТЬЯ» оказалось, что Его больной мозг создал уникальное творение, каждый раз сюжет «СЧАСТЬЯ» выходил новый. Из 9-ти холстов можно было сложить огромное количество сюжетов «СЧАСТЬЯ». Каждый холст состыковался с боковыми без всяких ключей и выемок да так, что новая композиция обладала всеми превосходными эпитетами и радовала Его душу, в одинаковой степени по сравнению с предыдущими.
Сотворенное красками «СЧАСТЬЕ» оказалось совершенно!
Потом уже после истечения определенного времени, Его «СЧАСТЬЕ» по указанию главврача в какой-то неведомой Ему композиции, повесили в актовом зале клуба, где проходили разные важные мероприятия в ГБУЗ. Висевшее на гвоздиках «СЧАСТЬЕ» радовало своим содержанием счастья всех, кому удавалось хоть на секунду увидеть его! Даже решились на эксперимент – показывать Его «СЧАСТЬЕ» всем больным ПБ. И «СЧАСТЬЕ» работало для них – оно оздоравливало их души.
Похоже, что самое лучшее лекарство для лечения в ПБ могут придумать не только врачи, но и тот, кто сам является необычным, творческим, талантливым пациентом, но имеющий при этом чистую душу, ясный ум и добрые помыслы.
Потом было еще одно действо. В окрест ГБУЗ … ПБ пошла молва о чудодейственной картине, которая находится в ПБ и помогает в душевных исканиях и муках. Эта молва пошла от родственников и близких медперсонала, который работал в этой самой ПБ. Главный по ПБ не препятствовал тому, чтобы люди по протекции медперсонала ПБ приходили и смотрели на «СЧАСТЬЕ». Люди приходили и смотрели. От смотревших пошла информация по белу свету.
Через некоторое время у ворот ПБ стали появляться в разном количестве страждущие посмотреть на «СЧАСТЬЕ». Кто слышал про то и из любопытства, кто слышал про то и по необходимости, кто ехал мимо да завернул по ходящей молве, кто приехал целенаправленно. Начальник ПБ никому не отказывал и просил кого-нибудь из сотрудников проводить страждущих в клуб, в актовый зал к «СЧАСТЬЮ».
О результатах воздействия «СЧАСТЬЯ» на личное счастье того, кто осмотрел эту работу, никто статистическую информацию не собирал. А жаль! Среди народа просто так об облегчении в душе или души говорить не будут!
С этого и начались чудеса, творившиеся потом в ГБУЗ … ПБ, о которых рассказ в дальнейшем.
«БУДНИ СЯКИЕ»
Как уже было сказано о том, что среди серой массы больных, были те, кого можно назвать «альбиносом» среди них. Надо только суметь увидеть этих носителей «белого отличия». Художника было видно по пятнам из краски на одежде и по особому состоянию его глаз. А вот как узнать того, кто посвятил свою жизнь служению музам – Эвтерпе, Эрато и Полигимнии? Для этого есть одна особенность – сумасшедшая внутренняя вибрация, идущая из нутра такого носителя «белого отличия».
Он почти постоянно, что-то тихо напевает, урчит нутром наподобие урчания, издающего млеющими представителями кошачьего племени.
«Композитор»
Всё-таки профессия накладывает свой отпечаток на внешность. Было в облике Его лица что-то такое, что напоминало композитора Людвига ван Бетховена. Только вот волосы Его были пониже и пожиже (стерлись по жизни). Они своими формой и содержанием были миниатюрной пародией на роскошную шевелюру Бетховена. Еще роднила Его с прототипом глухота. Но не совсем был глух этот пациент ПБ. Он всё слышал, но по-своему. Его «псевдоглухота» была вызвана тем, что Он постоянно находился в ином мире – мире нот. Звук речей ему доставлял раздражение, а в этой связи Он как бы выключал их восприятие. Если бы можно было говорить не с помощью звуков, обозначающих буквы языка, а с помощью семи нот, то это был бы его язык. Кроме этого языка, Он, ещё и, как дирижер по дополнительному образованию, обладал «языком» взмахов. Пока Он формировался, как композитор и дирижер, то Его общение с людьми было как у всех – по-людски. По мере того, как Он уходил целиком и полностью в музыку, то Его жизнь стала не совместима с окружающей здоровой жизнью.
За применение в той жизни в качестве языка общения с окружающими людьми «языка» музыки, состоящего из нот и взмахов, Он и попал в эту самую ПБ. Оправдаться перед врачами на их языке Он уже не мог.
В процессе медосмотра Он щебетал, мычал, посвистывал и иным способом выдавал в воздух ноты, сопровождая свое объяснение взмахами то одной рукой, то другой, а то и сразу двумя. В итоге такого монолога Он получил соответствующий диагноз, а под него и терапию.
Он не сопротивлялся этому приговору нисколько. Оказавшись в таком райском месте (питание, сон, одежда, забота и кое-что другое), при нахождении в котором одно только и остается, что о душе подумать, Он ещё решил подумать о том, чем бы можно было одарить со своей стороны человечество. Эта мысль явно говорила, что Он есть далеко не дурак.
Лечение началось. Учитывая то, что Он был не дурак, каковым его признали врачи, лечение только усиливало работу его необычного мозга. Он в своей голове, как композитор, решил осчастливить народонаселение планеты новой музыкой, точнее новыми высотами, которые должны вызывать у человека чувство любви! А, что может вызвать в душе или сердце человека любовь? Правильно, не традиционно сочиненное музыкальное произведение, а новое … до сего времени невиданная сводящая с ума вибрация – «ЛЮБОВЬ»! Вот до чего додумался Его необычный мозг. А подтолкнуло Его к этой идее вот что. Как известно звуки, которые слышит человеческое ухо, находятся в диапазоне от 20 до 20000 гц. Исходя из этих граничных значений, Он решил попробовать сочинять музыку в ультразвуковом спектре (то есть свыше 20000 гц). Там такие вибрации прямо в голову … и уши не нужны, так как не услышат … всё войдет с любой стороны!
Надумав такую новую музыкальную реальность, Он всё свободное время занял свой мозг реализацией этой реальности. Сочинив в своей голове одно произведение, которое, по его мнению, должно вызывать только любовь, и, как ему показалось, в ультразвуке, Он начал мысленно прослушивать его. Такое прослушивание привело к необычному эффекту. У Него исчезло внутреннее напевание и урчание – на таких частотах организму петь и урчать было не чем. Помимо этого, Он перестал взмахивать руками – инструментов по извлечению звуков в таких частотах в природе не было, а значит, и руководить оркестром не нужно. Новация проявилась быстро и эффект от этого проявления был прямо «на лицо».
Он ходил по ПБ молчаливо и ни на что не обращал внимания. Врачи, со своей стороны наблюдая за Ним, думали об эффективности примененного ими лечения в отношении Него. А Он думал о том, как бы сделать так, чтобы можно было слушать сочиненную музыку в неслышимом диапазоне.
Некие коррективы в применении нового частотного диапазона в сочинительстве внесло лечение. На очередном медосмотре в обследовании Его головы применили аппаратуру с датчиками, которые использовали для получения картины Его здоровья, ультразвуковые частоты. Эти самые датчики во время обследования стерли из Его памяти Его сочинение. Он сначала никак не мог понять то, куда подевалось Его творение, а потом догадался – это влияние ультразвуковой аппаратуры. Как же недолговечны могут быть Его шедевры! Больше Он в частотах свыше 20 тысяч гц решил не творить. Соответственно отпал и вопрос о донесении Его музыкальных творений, сочиненных в этом спектре, до людей.
Но оставался другой диапазон – инфразвук (то есть менее 20 гц). Тут было еще сложней – можно дойти до того, что не будет почти никаких вибраций. А это уже никакая ни музыка.
Продолжение следует...
